Иван Шевцов - Любовь и ненависть

Опять подняли дело доктора Пайкина, которого Шустов еще в прошлом году уволил за вымогательство. Пайкин когда-то работал то ли в Боткинской, то ли в Кремлевской больнице. Неплохой специалист, даже, можно сказать, — хороший хирург, путем ловкой рекламы он сумел создать себе добрую славу виртуоза, артиста скальпеля. Говорят, молва, пущенная преднамеренно, с определенной целью, распространяется со скоростью звука, а может, в иных случаях — и света. Молва о чудодейственном скальпеле Пайкина бродила по всем клиникам и больницам Москвы. В таких случаях истинное достоинство того или иного деятеля, будь то ученый, врач или художник, теряется в ворохе словесных комплиментов, и доверчивая публика с готовностью принимает созданного молвой кумира совсем не за того, кто он есть на самом деле, и вознаграждает его не по заслугам. Реклама — великая сила. Действуя на психику людей, она способна не только навязать покупателю залежалый, иногда уже тронутый гнильцой товар, но и прямо-таки черное выдать за белое. История полна разительных примеров, когда шарлатаны и бездари ходили (и ныне ходят) увенчанные лавровыми венками. Их живописную мазню, над которой даже дети смеются, выставляют в лучших музеях рядом с Рембрандтом и Павлом Кориным. Их циничные и пустые, лишенные поэзии и мысли вирши бойко распродаются под звуки рекламных литавр на книжных базарах. Их пошленькие, без мелодии и чувств песенки густо заполняют эфир.

Словом, слава доктора Пайкина далеко не соответствует его подлинным способностям хирурга. Это хорошо известно врачам, но этого не знают и знать не хотят больные.

У Пайкина среди больных есть свой контингент, потому как больных он делит на сынков и пасынков. Осматривая больного, врач Пайкин интересуется не только историей его болезни. Он спросит о профессии, о должности. И если должность окажется подходящей, солидной, врач Пайкин окажет такому больному особое внимание. Зная психологию пациента, — как правило, больной готов идти на любые жертвы, лишь бы только выздороветь, — Пайкин сумеет внушить ему и свое всемогущество, и свое особое к нему расположение. Мол, ради вашего спасения я отдам свою душу и сердце. А взамен этого недорогостоящего товара он вымогал довольно существенное: у одного ценное ружьишко ("Люблю охоту, да вот приличного ружья не имею"), у другого телевизор высшего класса ("У меня есть, но, знаете, старенький, допотопный"), у третьего транзистор последней модели. Четвертый больной — ответственный работник Моссовета — помог ему поменять двухкомнатную квартиру на трехкомнатную. Пятый… долго не сдавался, не желая расстаться со своей «Волгой». "Ну зачем вам старая машина? — говорил Пайкин, готовя больного к операции. — Вы себе новую купите — что вам стоит. А мне продайте эту". — "Да она вовсе и не старая — всего пятьдесят тысяч километров прошла", — вяло возражал больной, владелец автомашины. Однако, чем ближе становился день операции, тем сильней был напор Пайкина. В конце концов хирург приобрел эту «Волгу» за бесценок. Но она оказалась той последней каплей, которая переполнила чашу терпения. Пайкин с треском вылетел из клиники. Несколько месяцев он был без работы: все искал себе "по душе" и с перспективой. В отделение Шустова его привел не профессиональный интерес лечения трофических язв. Он где-то прослышал, что Шустов работает попутно — и небезуспешно — над проблемой восстановления волос. Пайкин смекнул: перспективно. Но Василий Алексеевич сразу раскусил его. Помню, при нашей первой встрече в Москве на квартире у Шустовых Василий Алексеевич рассказывал, как один «шершень» предлагал ему уехать за границу и как он выставил за дверь негодяя. Потом я узнала, что это и был не кто иной, как все тот же Пайкин. Правда, уволили его из нашей клиники за взятки. Брал по мелочам, потому что лечатся в отделении Шустова в основном люди физического труда, пожилые, главным образом женщины. Засыпался Пайкин на очень подлом деле.

Лечилась в отделении Шустова больная иностранка по имени Кэти Сигер. Супруга богатого бизнесмена, она на протяжении пятнадцати лет страдала трофической язвой. Где она только не лечилась! Побывала у лучших врачей Европы, Америки, обращалась к индийским медикам. И никто ей не помог. Наконец в Лондоне услышала имя советского врача Шустова, который успешно излечивает трофические язвы. И вот Кэти Сигер в Москве, в отделении Василия Алексеевича. "Есть ли хоть какие-нибудь, хоть маленькие шансы, доктор Шустов?" — в крайнем волнении спросила она Василия Алексеевича, когда тот осмотрел пораженную язвой ногу. «Вылечим», — с уверенностью, не допускающей и тени сомнения, ответил врач и подкрепил свой ответ тихой обнадеживающей улыбкой. Мне кажется, врач не должен быть таким самонадеянным и в беседе с больными лучше избегать рискованных заявлений, проявлять большую сдержанность и осторожность в прогнозах и обещаниях. Но что поделаешь — такой уж он есть, Василий Шустов. Как говорится, победителей не судят, а Шустов сдержал слово, если можно так выразиться: Кэти Сигер вышла из нашей клиники здоровой. Легко понять ее состояние: из чувства благодарности пожилая женщина обрушила, на своего исцелителя поток восторженных комплиментов и всяческих похвал. Она предлагала ему в награду крупную сумму денег. Шустов категорически отказался, заметив при этом, что за свои труды он получает от государства зарплату. Но она настаивала: если вы, мол, не можете или не хотите принять от меня деньги, как гонорар за лечение, то не откажитесь от памятного подарка. Василий Алексеевич был непреклонен. И уж, конечно, не потому, что при этом разговоре присутствовал Пайкин, который любезно выполнял роль переводчика.