Жорж Сименон - И все-таки орешник зеленеет

Она подает мне чашку, улыбаясь слегка покровительственно.

Подозреваю, что она смотрит на меня как на большого ребенка, которому она необходима. Кто знает, может, она и права.

Через минуту я сниму халат и надену пиджак.

В молодости это однообразие, неизменность окружающей обстановки приводили меня в отчаяние, и бывало, горло у меня сжималось, когда я смотрел из окна своей комнаты на спокойное течение Соны. Я ненавидел наш дом, пахнувший мастикой и вином, ненавидел загроможденный бочонками двор и работавших там людей в синих комбинезонах.

А теперь меня раздражает все неожиданное. Я не люблю, когда нарушается мой распорядок дня.

— В гостиной ваш сын — сообщает мадам Даван.

— Который?

— Тот, что живет в Париже.

— Давно он меня ждет?

— Только что приехал. Он знает, что вы сейчас встали, и сказал, чтобы вы спокойно пили кофе.

Ее зовут Жульетта. Я говорю о мадам Даван. Мне не раз хотелось назвать ее по имени, но я не смел.

— Как он выглядит?

— Кажется, хорошо… Может быть, немного нервничает…

Я встаю, она помогает мне снять халат. А потом подает пиджак. Я зажигаю сигарету, подхожу к высокому окну и допиваю кофе. В этот час солнце начинает проникать в спальню. Пока только узкий пучок лучей падает светлым пятном на комод в стиле Людовика XVI. Вся мебель в комнате в стиле Людовика XVI, на стенах панели жемчужно-серого цвета.

Интересно, что нужно от меня Жаку, ведь он редко навещает меня без причины. Конечно, этот дом был для него чем-то вроде тюрьмы, как для меня наш дом в Маконе. Когда я начал скучать по маконскому дому? Во всяком случае, уже немолодым.

Когда я вхожу в гостиную, он стоит перед картиной Пикассо.

— Какое старье!.. — бормочет он и обводит взглядом стены.— Ты по-прежнему равнодушен к современной живописи?

Он ниже Жан-Люка, хотя выше меня и своей матери, немного полноват, черты его лица и линии тела слегка расплылись.

— Пойдем ко мне в кабинет?

Неловко принимать его в гостиной. Разве он не у себя дома? Разве не провел он часть своей молодости в этой квартире?

— Здесь все по-старому, — замечает он. И, оглядев меня, добавляет — Ты тоже не меняешься… Хорошо себя чувствуешь?

— Очень хорошо, хотя вчера мне пришлось сильно огорчиться…

— Из-за твоих дел?

— Нет. Твой брат Доналд умер. Я узнал это из письма его матери, которая с самой войны не подавала о себе вестей…

— Сколько ему было лет?

— Сорок два года.

— Немногим старше меня… Что с ним случилось?

— Он повесился…

Они никогда не видели друг друга. О Доналде избегали говорить, пока два других моих сына были детьми.

— Кроме того, Пэт, моя первая жена, очень больна… Он досадливо хмурит брови. Он предпочел бы застать меня в другом настроении.

Проходит порядочно времени, прежде чем я спрашиваю:

— А ты как поживаешь?

— Я-то в полной форме. У меня новые планы. Хотел как раз поговорить с тобой. Но пожалуй, момент сейчас неподходящий…

— Говори, не бойся…

— Да я не боюсь… Впрочем, речь пойдет, прежде всего, о самом простом и естественном… Я собираюсь жениться.

Что я могу ему сказать, если сам был женат три раза? Меня — еще удивляет, что после смерти жены он так долго жил один.

— Прелестная девушка. Я тебе представлю ее, как только ты захочешь… Я не посмел ее привести, не предупредив тебя.

— Сколько ей лет?

— Восемнадцать.

— Только на два года старше твоей дочери…

— Я не думаю, что разница в возрасте может служить препятствием. К тому же Хильда разумна не по годам, прекрасно говорит по-французски и отлично ладит с Натали.

— Она иностранка?

— Немка… Из Кёльна… Она посещает курсы при Лувре, хочет стать искусствоведом.

Я молчу. У меня с языка готовы сорваться возражения, которые ничего не стоят. Моя последняя жена была итальянка, на двадцать лет моложе меня.

Если учесть, что Натали осенью собирается поступать в Школу изящных искусств, интересы у них общие…

Да что говорить! С тех пор, как Жак открыл свою картинную галерею, там не висело ни одного полотна фигуративного направления. Экспонировались самые разнообразные предметы, в том числе надувные скульптуры из пластика и печные трубы, которые можно было вставлять одну в другую в любом порядке.

Два или три года назад ему вздумалось открыть ресторан посреди выставочного зала. Зал небольшой. Там можно было поставить только шесть столиков. Он попросил у меня денег, чтобы устроить кухню и купить оборудование. Я дал.