Валерий Казаков - Холоп августейшего демократа

— Вот смотри, подруга, что колотилось в его груди! — С этими словами она швыряет окровавленную плоть на землю. Ещё не успев коснуться уже начавшей жухнуть от жёсткого гор­ного солнца травы, сердце её любимого на лету делается почти чёрным и обращается в дикий, поросший серым лишаём камень. Машенька вскрикивает и перелетает в какой-то другой сон, который вскорости сменяется ещё одним, потом ещё, ещё и так до незапоминающейся бесконечности.

31

Августейший Демократ играл в морской бой. Уж так исстари повелось, что сия высокоинтеллектуальная забава являлась неотъ­емлемой частью времяпрепровождения августейших особ лю­безного Отечества. А, собственно, чего ему было не играть, когда в газовой трубе полный порядок, в державе, как и в мозгах граж­дан, полнейший застой, а от него и всенародное процветание, как в уютной болотине с сопропелем. У нас ведь всегда так — как застой, так народу одухотворение и блаженная радость, а всё от­того, что подневольный люд начальство не тревожит и револю­ции творить не понуждает. Как не назови нашу державу — что Ордой, что Московией, что Российской империей, что Союзом всех замурзанных народов, что Сибруссией — не может она дол­го без всеобщей смуты и революционных закидонов жить. А уж как бунт загудит красными вихрами под крышами ни в чём не повинных домов, тут уж держись, резать начинают друг дружку наши соотечественники, только хруст костей над миром стоит, — вот почему всякая властная апатия воспринимается в народных массах как самое что ни на есть блаженство и расцвет. Да одно жаль — недолги эти отдушины, годов от силы пятнадцать и всё, опять круговерть и кровавые потёки на обледенелых мостовых. Так что нынешнее время раем для подданных казалось — ниче­го, что впроголодь, ничего, что убого и забито, зато без револю­ционного энтузиазма и войны.

Играл себе Преемник сам с собой и радовался своим кора­бельным победам, а всё в данном ему Богом уделе шло своим неспешным чередом.

«Д-4». Попал! Попал! Или это не «д», а «в», вот свиньи лысые, сколько раз им можно говорить, чтобы буковки наноси­ли печатными литерами, а не прописными. В этих прописях я сызмальства путаюсь, то вниз закорючка, то вверх — поди их в пылу боя разбери. Надо будет наказать начальника Генераль­ного штаба за подобное головотяпство. Если они мне не могут соответствующим образом боевые карты выправить, я пред­ставляю, что они для армии клепают. Надобно, надобно наипримернейше наказать».

— Ваше Августейшество! Срочная телеграмма от графа Костоломского! — отрывая его от великих дел, пропитым голосом доло­жил начальник дворцовой стражи Власий Алекс Бен Егуда-орк и бесцеремонно сунул Правителю в руки продолговатую картонку.

Надо отметить, что Бен-Егуда был самым отвязным царе­дворцем и без мерного стакана рабочий день не начинал. При должности он состоял уже без малого полвека. Кто его приладил на эту должность, уже давно стёрлось из памяти самых отъявлен­ных старожилов Кремля. Раз десять, а может, и больше выгоняли его за казнокрадство и беспробудное пьянство на рабочем месте, но погодя месяца два возвращали обратно, так как без него хоть пить и меньше начинали, но зато тащили из демчертогов всё, что попадалось под руку, от туалетной бумаги до мебелей и гумани­тарной помощи. Однажды даже вседержавные телефоны в авгу­стейшем кабинете срезали. Вот такие были загогулины.

— Ты это. сам прочти голубчик, — отводя руку с картон­кой, произнёс всенародный монарх и принял подобающую свое­му положению позу задумчивого отца нации.

— Задание почти выполнено, о результатах доложу лично. Холоп Августейшего Демократа, подпись, — торжественно про­чёл Егуда.

— И всё?

— Всё! А чего там расписывать, рванёт Шамбалу, и концы в воду.

— Тише, тише ты! — зашипел правитель, вскакивая с ме­ста. — Что ещё за «рванёт»! Глуп ты, братец. Сбережёт для любез­ного мирового сообщества, можно сказать, его колыбель. Да, ко­лы-бель. Странно, странно, а ты, любезный, не замечал, что если в слове «колыбель» убрать «лы», получится непристойное слово.

— «Блядь» что ли?

— Да уж, умом ты, братец, не блещешь, не блещешь! Причём тут гулящие девки? Ты головой, головой подумай.

— Да куда уж нам при вас-то! А эти лахудры, так они все поголовно ещё с колыбели, ну вы и сами знаете. Вы скажите-то, слово какое получается, а то мне вовек не додуматься.

— Кобель, кобель! Вот какое слово выходит, — запрыгал от ра­дости Преемник, довольный своей смекалкой юриста. — Ну, спа­сибо тебе, спасибо, ты, пожалуй, иди себе с богом, а я пока поу­правляю страной, сам видишь, дел невпроворот, — и он кивнул на толстенную кипу заготовок морского боя, на которых красовалась генштабовская шапка и красный штамп «совершенно секретно».