Элис Хоффман - Речной король

Эйб уже давно не гулял по восточной части города, он чувствовал себя сейчас так же неловко, как и во времена своего детства. Стоило загромыхать мусорному бачку, залаять собаке в каком-нибудь дворе или раздаться малейшему шуму, и он уже был готов бежать.

В Хаддане всегда существовало деление, границы, отделяющие имущих от неимущих, так что, может быть, за что-то давно уже пора платить. Кто Эйб такой, чтобы осуждать за это Джоуи или кого-то еще? Он и сам далеко не всегда вел себя безупречно, но даже когда он сам нарушал закон, то понимал разницу между тем, что хорошо и что плохо. Он подумал о своем деде, который искренне верил, что самое высшее призвание человека — служить своим согражданам. Райт бросился в ледяную воду, когда большинство людей на его месте не стали бы даже ноги мочить, слишком озабоченные собственной безопасностью.

Пока Эйб брел домой, он чувствовал, что и сам тоже слишком привязан к этому берегу, не в силах совершить прыжок, как будто черная хадданская земля — зыбучие пески, засасывающие его. Тошнота, которую он ощутил, все усиливалась, точно так же было, когда умер Фрэнк. Тогда самым неприятным было чувство, будто на самом деле он совершенно не знал своего брата и все они жили во лжи. Эйб всегда восхищался братом, но понимал ли он его когда-нибудь? Самый способный мальчик, который когда-либо учился в средней школе Гамильтона, который преданно намывал отцовскую машину по субботам и проводил целые ночи за учебниками, был тем же самым человеком, который поднялся по лестнице и застрелился в жаркий августовский день, когда было так приятно купаться в пруду Шестой Заповеди. Как он мог уйти от всего этого, в пыльный знойный день, когда мог бы рыбачить в одном из секретных мест, какие им показывал дед, на скалах, нависающих над глубокой прохладной водой, где водилась самая крупная форель.

Это же Фрэнк спускался каждое утро к завтраку, и Фрэнк положил под матрас дробовик за несколько часов до смерти, один и тот же человек, точно так же, как Джоуи был не только взрослым мужчиной, берущим взятку, но и тем мальчиком, который стоял рядом с Эйбом на похоронах Фрэнка. Это Джоуи проходил пешком весь путь до фермы Райта даже в те дни, когда стоял жуткий холод, внутри перчаток у него намерзал лед, и ему приходилось прижиматься к печке, чтобы оттаять. Эйб привык принимать как данность то, что он знает о человеке абсолютно все, точно так же, как привык к тому, что изучил этот город как свои пять пальцев, но, как оказалось, он и в этом ошибался. Было такое впечатление, будто кто-то взял все улицы и подбросил их к небу, после чего они упали куда попало и перемешались до неузнаваемости.

Эйб перешел через железнодорожные пути, пошел по Лесной улице, свернул на Стейшн-авеню, сумерки начинали спускаться, словно завеса копоти. В этот праздничный вечер небо было особенно темное, и люди наслаждались уютом и теплом своих домов. Эйб видел своих соседей в выходящих на улицу окнах. Он прошел мимо дома Пита Байерса, мимо аккуратного коттеджа Майка Рэндалла, слишком маленького для его пятерых детей, но ухоженного, недавно покрашенного и с новым крыльцом. Он видел Билли и Мари Бишоп за большим дубовым столом, в окружении полудюжины внуков. Когда он дошел до своего дома, там его ждал кот, и Эйб наклонился почесать ему уши. Да что там, даже у этого зверя есть другая, тайная жизнь, он сидит после полудня в залитой солнцем витрине «Счастья цветовода», а обедает вместе с мисс Дэвис.

— Надеюсь, свою порцию индейки ты получил в каком-нибудь другом месте, — сказал Эйб коту.

Эйб знал, как легко проникнуть в чужой дом, поэтому никогда не трудился запирать двери. У него не было ничего ценного, что можно украсть: телевизор на последнем издыхании, а когда видеомагнитофон в очередной раз вышел из строя, он отвез его в мастерскую в Гамильтоне и так и не удосужился забрать. Даже дверной звонок у него не работал, вот почему Бетси, когда она приехала, пришлось колотить в дверь руками.

Для Эйба этот день был полон сюрпризов, но появление Бетси было сюрпризом приятным. Он уже собирался выпить чего-нибудь и забраться в постель, измотанный и раздраженный дневными событиями, но тут ему явилось неопровержимое доказательство, что человек может сколько угодно думать, будто знает, что принесет ему будущее, но что-нибудь все равно явится для него полной неожиданностью. Он стоял, глядя на Бетси так, как глядел в их первую встречу, заставляя ее краснеть под своим взглядом. Каждый раз, когда она видела его, она заливалась румянцем, как будто была не взрослее девчонок из «Святой Анны».