Сюсаку Эндо - Уважаемый господин дурак

— Эндо? У нас нет никого с таким именем.

А когда Гастон, волоча ноги, вышел на улицу, они обменялись взглядами, и клерк высказал то, что подумали оба:

— Он похож на иностранца-нищего.

В следующем месте Гастон получил такой же ответ. Со вчерашнего дня он обошел весь город, он спрашивал в бесчисленных гостиницах, и реакция повсюду была одинакова. Служанки и клерки с изумлением смотрели на него и отвечали, что у них нет никого по имени Эндо. Гастону ни разу не пришло в голову, что Эндо мог остановиться под чужим именем, поэтому он продолжал ходить от одной гостиницы к другой и, стоя у входа, задавать один и тот же вопрос.

Насквозь промокшая одежда неприятно прилипала к телу. Он устал и проголодался. С самого утра во рту у него побывали только дождь и кусок хлеба, который он купил по дороге.

Наступил вечер. Гастон медленно пересек главную улицу и остановился перед гостиницей, где только что поселились Такамори и Томоэ. В этот самый момент Такамори сидел в кресле в своей комнате и смотрел на дождь, а Томоэ наслаждалась ванной, погрузившись по шею в чистую горячую воду и вытянув стройные, как у молодого оленя, ноги.

Получив такой же ответ в этой гостинице и даже не представляя, что в ней могут остановиться Такамори и Томоэ, Гастон, волоча усталые ноги, вновь исчез в улочках города.

— Кобаяси? В Ямагате проживает по меньшей мере несколько десятков Кобаяси, — сказал пожилой полицейский, глядя на Гастона. — Но не стойте на дожде, заходите и присядьте.

Весь облик Гастона, должно быть, вызвал у него жалость. Доброжелательный полицейский потягивал теплый чай из треснувшей чашки. Он выдвинул ящик стола, достал оттуда алюминиевую коробку для еды и поставил ее перед Гастоном.

— Иностранец-сан, не покушаете ли? — И чтобы поддержать гостя, сам взял рисовый шарик и начал его есть. — Вы разыскиваете человека по имени Кобаяси. Правильно?

— Да.

— Как я вам сказал, в этом городе живет несколько десятков Кобаяси. Вы можете сказать о нем что-нибудь еще?

Гастон знал о Кобаяси только то, что сказал ему Эндо: Кобаяси служил в армии и во время войны был на островах в южных морях.

— Вы говорите, он был военный? В южных морях? — Полицейский задумался, а потом сказал: — Вы, видимо, имеете в виду Ихэя Кобаяси.

К счастью, Ямагата — в отличие от Токио — город небольшой, и живут в нем люди простые и любопытные. Длинными зимними вечерами им нечего делать — только сидеть у огня и обмениваться новостями и слухами. Пожилой полицейский был знаком с Кобаяси, который воевал в южных морях.

— Если это он, то живет он около Косемати.

— Косемати?

— Раньше это был район красных фонарей, — улыбнулся полицейский. — Не думаю, что вам известно значение слов «красные фонари».

Десять минут спустя полицейский надел плащ и, катя свой велосипед, провел Гастона к кварталу Косемати.

— Я оставлю вас здесь. Вы найдете дом Кобаяси сразу за углом.

Дождь стих. Эта часть города когда-то была районом удовольствий. Здесь еще сохранились дома в два и три этажа, построенные в стиле эпохи Эдо [6] Эдо — период истории Японии с 1603-го по 1867 г. . Но после принятия закона против проституции район потерял свою популярность развлекательного центра и сейчас выглядел тихим и даже меланхоличным.

Гастон, как ему и было сказано, повернул за угол и попал в очень узкую улочку, на левой стороне которой была аптека, а дальше — винный магазин. Через два дома за ними Гастон увидел на грязной стеклянной двери надпись: «Кобаяси — землемер». Он подошел к небольшому домику и посмотрел сквозь окна. Вообразите его удивление: внутри, у самой двери, стоял тот самый человек, которого он разыскивал.

Эндо, казалось, кого-то ждал. Его плащ был перекинут через руку, с губ свисала сигарета. Он стоял, повернувшись так, что не мог видеть Гастона за грязным стеклом. Вот он докурил сигарету почти до самых губ, бросил окурок на пол и растоптал своим летним ботинком.

Гастон продолжал наблюдать за Эндо — он просто пожирал взглядом его самоуверенные плечи, тонкую шею, белое лицо и совершенно прямой нос. Эндо вытер рот носовым платком, как часто делал те два дня в Санъя.

Вдруг из глубины дома показался еще один человек — лет пятидесяти, хилой наружности, с неприятным лицом крысы и бегающими злыми глазами.

«Это, должно быть, Кобаяси», — решил Гастон. Зная, что Кобаяси служил в южных морях, он ожидал увидеть более крупного и лучше сложенного человека, но оказалось, что он ошибся. Человек сел на корточки в дверном проеме, ведущем во внутреннюю часть дома. Верхняя часть его кимоно не была застегнута, так что Гастон мог разглядеть его ребра. Человек почесал ноги, а затем развернул перед Эндо лист бумаги и начал что-то показывать на нем пальцем. Эндо наклонился, изучая бумагу, а Кобаяси что-то объяснял ему с подобострастной улыбкой на крысином лице.