Сюсаку Эндо - Уважаемый господин дурак

— Слушаю вас?

Такухико Осако подошел к ее столу, прикрывая рот носовым платком. Он поступил в эту фирму двумя годами раньше Томоэ и был известен как внук барона Осако, принадлежавшего к довоенной аристократии. Он был тонок, как угорь, носил очки без оправы и настолько следил за своей внешностью, что Томоэ хотелось, чтобы ее брат взял у него несколько уроков по этой части. Всякий раз, когда она передавала ему отпечатанные документы, он принимал их с женственной вежливостью, которая распространялась и на выбор слов. В душе Томоэ презирала его, но это не мешало ей иногда ходить с ним на танцы — он был признанным мастером.

— Осако-сан, вы, как внук бывшего аристократа, должны это знать...

— Аристократа? Нет, вовсе нет. — Он говорил почти женским голосом. — А в чем дело?

— Жив ли сегодня кто-нибудь из потомков Наполеона?

— Думаю, кто-нибудь должен быть.

— Интересно, чем они занимаются, чтобы зарабатывать себе на жизнь?

— Не имею ни малейшего понятия. Томоэ-сан, но почему этот неожиданный интерес к Наполеону?

— Да так, ничего особенного.

Она закрыла глаза и попробовала вспомнить портрет Наполеона в своем учебнике по истории. Белый жилет, одна рука засунута в вырез. Так же ли выглядит их будущий гость? — размышляла она. Говорят, Наполеон был коротышкой и уродом...

В поддень просторные лужайки перед императорским дворцом быстро заполнялись служащими банков и фирм, расположенных в районе Маруноути. Обеденный перерыв каждый использовал по-своему. Некоторые просто лежали на уже зазеленевшей траве и перекидывались отдельными фразами. Другие играли в волейбол, и каждый удар по мячу сопровождался их веселыми голосами, а другие наблюдали за их игрой. На краю рва, окружающего императорский дворец, под большой ивой с набухшими почками юноша и девушка смотрели на воду и следили за грациозными движениями плавающих лебедей.

— Это было потрясающе! «Лайонз» действительно имели полное преимущество. Сначала прорвался Киносита. Питчер запаниковал, и не успел он успокоиться, а Вада и Аоки сделали свое дело... Эй, ты меня слушаешь?

С большим возбуждением сослуживец Такамори Иидзима рассказывал ему о бейсбольном матче между «Джайантс» и «Лайонз», который в воскресенье видел на стадионе Коракуэн. Но Такамори, который лежал рядом с ним, уставившись взглядом в чистое голубое небо, слушал вполуха.

— Что случилось? Ты не заболел?

— Нет, все в порядке.

— Ты, надеюсь, не собираешься покинуть наш клуб холостяков и жениться?

— Нет, ничего подобного.

Обхватив руками колени, Иидзима, прищурившись от яркого солнца, смотрел на девушек, игравших в волейбол. Каждый год, когда наступала весна, для Такамори и его друзей девушки выглядели все привлекательнее. Погода становилась теплее, и они приходили на работу без пальто, а затем и без костюмов, в платьях с короткими рукавами. Они походили на только что распустившиеся цветы. Обычно Такамори и Иидзима, его друг с университетских времен, проводили обеденный перерыв, уставившись на тот или другой такой цветок. Однако сегодня все было иначе.

В кармане Такамори лежал листок с генеалогическим древом Наполеона, которое он потихоньку скопировал в рабочее время из биографического словаря в библиотеке банка. Мать и отец Наполеона имели кучу детей. У Наполеона был старший брат Жозеф, три младших брата и три младших сестры: всего восемь детей. Помимо Жозефа и Наполеона, имелись Люсьен, Луи, Жером, а также Эльза, Полина и Каролина. От кого же произошел Гастон Бонапарт, который приезжает через три недели? Прямой ли он потомок Наполеона или отпрыск одного из братьев? Узнать об этом невозможно.

— Иностранец? Не может быть!

Сесукэ, продавец рыбы, стоял у дверей кухни, постукивая по занемевшей шее ладонью. Рядом расположился кусок картона с названиями всех рыб, которые у него сегодня продавались.

— Что же ты будешь делать? Если он иностранец, ты не сможешь разговаривать с ним по-японски. Думаю, тебе придется выучить несколько английских слов.

— О чем ты говоришь? Я достаточно знаю английский, чтобы понимать его.

И чтобы продемонстрировать свое неудовольствие, Матян загремела посудой.

— Во всяком случае, что сегодня будешь заказывать?

— А что у тебя есть?

— Как насчет свежей савара?

— А сколько?

— Сорок иен один кусок.

— Дорого.

Матян подошла к кухонной двери, уперев руки в бедра, и сурово посмотрела на Сесукэ.