Элис Сиболд - Счастливая

Лоренц отдал приказ в микрофон, и по другую сторону зеркала вспыхнул свет. Пятеро чернокожих мужчин в почти одинаковых голубых рубашках и синих шортах вошли в помещение и заняли свои места.

— Можешь подойти поближе, Элис, — сказал Лоренц.

— Точно не первый, не второй и не третий, — выдавила я.

— Спешить не надо, — напомнила Юбельхоэр. — Подойдите ближе и внимательно рассмотрите каждого.

— Можно заставить их повернуться влево или вправо, — подсказал Лоренц.

Пэкетт хранил молчание.

Я не стала спорить. Подошла поближе, хотя создавалось впечатление, что они и так стоят у меня перед носом.

— Пусть повернутся, — попросила я.

По команде все встали перед нами в профиль. Один за другим. Когда они вернулись в прежнее положение, я отшатнулась.

— Они меня видят? — спросила я.

— Если что-то и видят, то лишь движение за стеклом, — сказал Лоренц, — но тебя разглядеть не могут, будь спокойна. Оттуда не видно, кто здесь находится.

Я приняла это как данность. Не стала говорить вслух: «Кто же еще может здесь находиться?» Тогда, в тоннеле, рядом не было никого. Я постояла перед номером один. На вид он был слишком молод. Перешла ко второму. Он ничем не напоминал подозреваемого. Не глядя, я уже знала, что опасность исходила от субъекта, стоящего в шеренге предпоследним, однако помедлила перед третьим номером, чтобы убедиться в своей правоте. Нет, этот слишком длинный, да и пропорции не те. Я замерла перед номером четыре. Он уставился в пол, а я тем временем разглядывала его плечи. Широкие, мощные, как у того, кто надо мной надругался. Форма головы и шеи — точь-в-точь как у насильника. Телосложение, нос, губы — все похоже. Не отводя от него глаз, я порывисто скрестила руки на груди.

— Элис, вам плохо? — спросил чей-то голос.

Пэкетт запротестовал.

Очевидно, где-то я промахнулась.

Перешла к номеру пять. Рост, фигура — все сходится. Он смотрел на меня в упор, сверлил глазами, будто точно знал мое местонахождение. Знал, кто я. Его взгляд говорил: не разделяй нас стена, он окликнул бы меня по имени, а потом убил. Его зрачки следили за мной, подавляя волю. Собравшись с духом, я обернулась и произнесла:

— Я готова.

— Точно? — переспросил Лоренц.

— Она же сказала, что готова, — вмешался Пэкетт.

Я приблизилась к планшету, который держал для меня Лоренц. Все наблюдали за мной — Гейл, Пэкетт, Лоренц. Я поставила крестик в графе под номером пять. Сделав неверный выбор.

Меня отпустили. В коридоре я увидела Тришу.

— Ну как?

— Четвертый и пятый — настоящие двойники, — пожаловалась я, прежде чем приставленный ко мне полицейский увел меня в конференц-зал.

— Присмотри, чтобы она ни с кем не общалась, — заглянув в дверь, укоризненно напомнил Лоренц, да только это правило уже было нарушено.

Оказавшись в конференц-зале, я попыталась найти во взгляде полицейского подтверждение тому, что не ошиблась с выбором. Однако его лицо ничего не выражало. Я почувствовала, как к горлу подкатывает волна тошноты, и стала мерить шагами пространство между столом переговоров и рядом стульев у стены. В горле стоял комок. В эти минуты я окончательно уверилась, что ткнула пальцем в небо. Я твердила себе, что действовала второпях и пренебрегла возможностью как следует разглядеть тех двоих. Так хотелось скорее покончить с этой процедурой, что я не успела сосредоточиться. С самого детства родители меня ругали: суетишься, торопишься, не хочешь подумать.

Дверь открылась, и в зал вошел удрученный Лоренц. Я успела заметить стоящую в коридоре Гейл. Он закрыл за собой дверь.

— На самом деле это был четвертый? — спросила я его.

Лоренц, дюжий, плотный человек, подошел бы на роль отца семейства в каком-нибудь сериале, только вид у него был более мужественный, с чертами типичного жителя северо-востока. У меня сразу возникло чувство, что он разочарован. Ему даже не потребовалось ничего говорить. Я выбрала не того. На самом деле это был номер четыре.

— Уж больно тебе не терпелось оттуда ноги унести, — уклончиво сказал он.

— Это был четвертый.

— Ничего не могу сказать, — ответил он. — Юбельхоэр требует письменного отчета. Просит тебя в подробностях изложить, как происходило опознание. Чтобы стало ясно, почему ты выбрала именно пятого.

— А где она?

У меня вдруг сдали нервы. Я внутренне сжалась. Мне не удалось оправдать их надежды, и это был полный крах. Теперь Юбельхоэр займется другими делами и будет помогать более разумным потерпевшим; у нее не так много времени, чтобы тратить его на какую-то бестолочь.