— Эй, а знаешь… Фотографировать исподтишка так весело. И я так омерзителен сейчас… Хм, действительно — вообще-то я не хотел становиться таким отребьем. Когда я был маленьким, я мечтал поступить в Токийский университет и стать великим учёным. Я хотел изобрести что-нибудь на благо всего человечества. А теперь я хикикомори-лоликонщик! Смех и слёзы! Да, точно. Слёзы! Поплачь, пролей слезу над моим омерзительным видом!
— Мы мечтали улыбаться счастливо и свободно день за днём, мы мечтали наслаждаться нормальной, обыкновенной, живительной повседневной жизнью. Но непостижимо суровые волны судьбы лишили нас такой возможности, так что плачь от горя! Мы так хотели быть полезными для всех, всеми уважаемыми, жить со всеми в согласии. А теперь мы лоликонщики-хикикомори — плачь от горя! Прямо сейчас плачь!
— Ох, мне так грустно. Так грустно. Но младшеклассницы так милы. Я дрожу от волнения.
— Ах. Ох. Слёзы всё текут. Окошко видоискателя всё запотело, видно очень плохо. Но я не перестану фотографировать этих маленьких девочек — и ты, Ямазаки, тоже не отлынивай, снимай всё на плёнку. Пусть нам очень грустно, но мы постараемся. Плакать не перестанем, но сделаем всё, что сможем. Сфотографируем всех младшеклассниц до единой!
— А? Чего? Чего ты меня по плечу хлопаешь? Что-то не так? Эй, да брось ты. Самое интересное только начинается.
— Видишь? Взгляни вон на ту, с короткой стрижкой, в носочках по колено. Такая миленькая, я б её домой забрал. Вот схватил бы под мышку, как новенькую покупку, и утащил домой. А? Да что ж ты за беспокойный человек. Не видишь — я занят! Ну чего ты, что с тобой такое, Ямазаки? Будешь меня за плечо дёргать — картинка выйдет размытой. Эй, эй, да хватит уже. Что у тебя там вдруг такое случилось?
— Сато! Послушай, Сато!
— Шшш! Тихо, а то нас застукают!
— Что ты тут делаешь, Сато?
— Как это — что? Видишь вон ту коротко стриженую девочку…
— Девочку?
— Сейчас я её потихоньку сфот…
В эту секунду я как раз случайно отвлёкся от видоискателя, и ладонь, лежавшая на моём плече, попала в поле моего зрения. Эти тонкие, гибкие пальчики никак не могли принадлежать парню…
Я обернулся.
Там стояла Мисаки. Моё сердце заколотилось в пятьдесят раз быстрее обычного.
Дул мягкий ветерок.
Время застыло.
* * *
Где-то на полпути Ямазаки пропал, и его подменила Мисаки.
Что ещё хуже, она была в своём религиозном одеянии — скромном платье с длинными рукавами, в руках белый зонтик от солнца. В этом наряде, в кустах, она пригибалась к земле позади меня.
— Д-д-давно ты здесь?
— Только подошла.
Я хотел было спросить, что из моего сумасшедшего лепета она слышала, но передумал. В любом случае, моё положение было ужасно.
Подозрительный мужик с цифровой фотокамерой на шее прячется в кустах возле ворот начальной школы. Любой примет его за извращенца и будет прав. У меня уже не оставалось никакого выхода. Ах! Мама, папа, простите меня. Мне мало было просто вылететь из колледжа. Надо было ещё попасть в тюрьму за преступление на сексуальной почве. Я полное ничтожество, а не сын. Как мне искупить этот грех?
Отпущенное мне время уже подходило к концу. Мисаки, которая смотрела мне прямо в лицо, должна была вот-вот разразиться криком: «Извращенец! Тут извращенец! Кто-нибудь, скорее сюда!»
Нет, нет. Никаких сомнений, этим дело не кончится. В конце концов, она была в своём религиозном одеянии. А в религиях существуют строгие заповеди, «Не прелюбодействуй» и тому подобное. Естественно, возжелать ребёнка — это переходит всякие границы, потому-то на лоликонщиков и обрушивается гнев божий.
Точно. Скорее всего, Мисаки будет пугать меня фразами вроде «Бог знает все твои грехи»! [26] 1-е послание Иоанна, 3:20.
«Ибо если сердце наше осуждает нас», — скажет она, — «Бог больше сердца нашего и знает всё» [27] 1-е послание Иоанна, 3:20.
— тут я уже буду дрожать от ужаса. «Ибо возмездие за грех — смерть», [28] Римлянам, 6:23.
— объявит она, скорее всего, пытаясь швырнуть меня в адский огонь божественного гнева!
Это был полный конец всего. Глядя в небеса, я готовился к мгновению, когда на меня снизойдёт гнев Божий. В этот момент моя жизнь оборвётся. Моё будущее будет закрыто для меня. Спустя какие-то секунды.
Время шло, я ждал, но Мисаки так и не начала обличать меня. Я смотрел на неё, она на меня. В кустах нас было не видно, мы молча смотрели друг на друга.
Наконец, Мисаки объяснила:
— Я только что заметила Ямазаки, он мчался к вашему дому, закрыв лицо руками. Мне стало интересно, что здесь происходит, а когда я заглянула сюда, то увидела тебя, Сато. И…
Читать дальше