Магда Сабо - Избранное. Фреска. Лань. Улица Каталин. Романы.

Генриэтта взяла себя в руки, отошла к витрине, заглянула внутрь. Она знала, что, если упустит момент, у нее уже не останется ни мужества, ни сил повторить попытку еще раз в доступной форме воссоздать себя для Балинта. «Терпение, — подумала она. — Это не так просто. Для него это не так просто. Уходить нельзя, иначе конец». Она посмотрела на Балинта, окинула взглядом кафе, в таком месте она еще ни разу не бывала, прежде в Будапеште были только кофейни да кондитерские, кофе пили не так и не столько, не было привычки. Подивилась на необычной формы чашки, на кофеварочный аппарат, на Балинта, который сидел за столиком один и взглядом так же искал через стекло ее взгляда, как ее взгляд ловил его. Поколебавшись, она наконец решилась, вошла следом и боязливо, медленно подвигалась в его сторону; у столика остановилась и снова молча посмотрела на Балинта.

Балинт и теперь не заговорил с ней, лишь в конце концов пошевелил рукой. Переставил свой врачебный чемоданчик на дальний стул. Генриэтта поняла — он освобождает ей место, чтоб она могла сесть рядом. С облегчением вздохнув, опустилась на стул, села рядом с мужчиной и стала ждать, что Балинт произнесет ее имя.

На стол упала тень девушки-официантки, спросившей, что будут заказывать. Генриэтта потупилась, уставилась себе в колени, Балинт проследил за ее взглядом. У нее не было с собой ни кошелька, ни ридикюля, ни перчаток. Теперь он заговорил в первый раз, заказав два кофе. Когда перед Генриэттой поставили чашку, она потянула носом, — запах был резкий, определенно кофейный. К кофе она не притронулась, не желая ничего пробовать на вкус, никакой еды или питья, только помешала ложечкой в чашке.

Тогда Балинт наконец обратился к ней. Спросил у нее, чего она хочет.

Она не ответила, только смотрела на него.

— Пей свой кофе и уходи! — услышала она. — Могут нагрянуть с облавой и увести.

Снова облава? Какая облава? Она испугалась, потом улыбнулась, ведь больше ее никто не мог тронуть. Балинт, даже не взглянув на девушку, проглотил свой кофе, тут же расплатился. Увидев, что он собирается уходить, Генриэтта тоже поднялась и, не ответив на удивленный вопрос официантки, почему она не выпила свою чашку черного кофе, пошла следом. В детстве они часто играли в то, что они — это не они. Когда загадывали остальные, Генриэтта без конца проигрывала, не могла по их особым правилам доказать, что она — это в самом деле она. И теперь ей снова стало стыдно, как тогда, она по-прежнему не умеет доказать, что это она. Но это чувство было сладким, давним, знакомым. Она шла рядом с Балинтом, сжавшись от напряжения, надеясь и все еще ожидая, что он вдруг остановится и все-таки назовет ее по имени. Ведь он терпел ее за столом, даже заказал ей кофе.

Балинт шел и ворчал, как прежде, когда кто-нибудь его разозлит, ворчал и не раз обращался к ней, пусть уходит, оставит его в покое, какого черта уставшему человеку не дают побыть одному. Девушка понимала его слова, но они были настолько нелепы, что не достигали ее сознания. Она преданно следовала за ним и, когда по направлению определила, что Балинт держит путь домой, на ту квартиру, которую унаследовал от Бланки, улыбнулась. Теперь понятно, почему в кафе он молчал, а на улице в присутствии незнакомых сдерживал свои чувства и бормотал что-то странное; им нужно быть у себя, одним, чтоб родилось впечатление, что они снова вместе.

Когда они подошли к воротам, она знала, что догадка эта была правильной, потому что ее спутник остановился. Посмотрел на нее долгим взглядом, потом сказал: «Что ж, пошли наверх!» Генриэтта бежала рядом с Балинтом по лестнице и размышляла, что она скажет ему, когда будет можно, ведь она все еще не может к нему обратиться, пока он не объявит, что узнал ее. В дверях, прежде чем отпереть, Балинт произнес еще что-то, но у этого высказывания, как и у всех предыдущих, тоже не было никакого смысла, оно не имело ничего общего ни с их делом, ни с их отношениями, Генриэтта так и не поняла, зачем в такой момент вылезать с подобными вещами. Балинт произнес: «Денег у меня немного».

Он был первым, единственным, кто позволил ей прийти, домой вместе с ним, кто приглашал ее к себе. Генриэтта привычно расхаживала по его квартире, она уже не раз бывала здесь, хотя в том ее образе Балинт не мог ее даже увидеть. Она прямо направилась к столу, на котором стояла карточка майора, потом перевела взгляд на стену, где над канапе висел портрет его жены, спасенный Темеш из прежнего дома. Балинт оглянулся на нее с таким видом, словно вовсе не был рад тому, что Генриэтта первой здоровается с майором и майоршей, его как будто раздражало, что она разглядывает его родителей.