Сара Уотерс - Бархатные коготки

— И что она на это сказала? Что боится ошибиться, но Сью Брайдхед вроде бы работает в другой конторе?..

— Ничего подобного. Она сказала: аллилуйя! Взяла мою руку — и тут я окончательно поняла, что влюбилась!

Фло снова засмеялась, но в этот раз с ноткой задумчивости. Потом пробормотала что-то неразборчивое, но ее подруга ответила смехом.

— А как тот твой красивенький дядя? [17] Эвфемизм, означающий в данном случае активную лесбиянку. — Голос Энни все еще дрожал от смеха.

Дядя? Я поднесла озябшие руки к плите. Что за дядя? Мне не казалось, что я подслушиваю. Флоренс недовольно фыркнула.

— Она мне не дядя, — произнесла она — произнесла очень отчетливо. — И ты это прекрасно знаешь.

— Не дядя? — вскричала Энни. — И такая девушка — с такими волосами — в паре замшевых брюк — снует как маятник по твоему дому…

Тут мне стало все равно, подслушиваю я или нет. Я проворно шагнула в коридор и насторожилась. Флоренс опять засмеялась.

— Можешь мне поверить, она мне не дядя.

— Но почему же? Почему? Флорри, я тебя не понимаю. То, что ты делаешь, противоестественно. Словно у тебя в буфете стоит жаркое, а ты гложешь сухую корку и запиваешь водой. Вот что я тебе скажу: если ты не собираешься сделать из нее дядю, то подумай о своих друзьях и кому-нибудь ее передай.

— Ты, во всяком случае, ее не получишь!

— Мне никто не нужен, у меня есть Сью Брайдхед. Но видишь, ты ею все же дорожишь!

— Конечно дорожу, — спокойно отозвалась Флоренс.

Я так напрягла слух, что, казалось, слышала, как она мигает, как поджимает губы.

— Ну и отлично! Тогда сведи ее завтра вечером к «малому»! — Я была уверена, что не ослышалась. — Сведи. Ты можешь встретить там мою мисс Раймонд…

— Не знаю, — ответила Флоренс.

Наступила тишина. Когда Энни вновь заговорила, тон ее изменился.

— Нельзя же без конца о ней печалиться. Она бы этого никогда не пожелала…

Флоренс неодобрительно хмыкнула.

— Любить, знаешь ли, это не то что содержать в клетке канарейку. Когда теряешь одну возлюбленную, нельзя выйти из дома и вернуться с другой, взамен первой.

— Думаю, это самое тебе и полагалось сделать!

— Это ты так поступаешь, Энни.

— Но, Флоренс, — тебе нужно всего лишь чуть приоткрыть дверцу… У тебя по комнате летает новая канарейка и бьется хорошенькой головкой о прутья клетки.

— Ну, впущу я эту новую канарейку, а потом окажется, что я не люблю ее так, как прежнюю. Или… О! — Послышался глухой удар. — Поверить не могу, до чего мы договорились: не хватало только с волнистым попугайчиком ее сравнить!

Зная, что она имеет в виду не меня, а Лилиан, я раскаялась в том, что подслушала этот разговор. Собеседницы ненадолго смолкли, было слышно, как Флоренс помешала ложечкой в чашке. Я уже двинулась на цыпочках в кухню, и тут Флоренс спокойно проговорила:

— Ты действительно так думаешь насчет канарейки и клетки?..

Я зацепила ногой и опрокинула метлу; пришлось вскрикнуть и всплеснуть руками, словно я только что вернулась. Энни позвала меня в гостиную и сказала, что чай только что заварен. Флоренс встретила меня немного задумчивым взглядом.

Энни вскоре ушла, и Флоренс на весь вечер зарылась в бумаги. Недавно она приобрела себе очки, в них играли огоньки от камина, и я не могла разобрать, куда она смотрит: на меня или в книги. Потом мы, как обычно, пожелали друг другу спокойной ночи, но обе лежали без сна. Наверху скрипели половицы, однажды Флоренс выходила в уборную. Мне показалось, у моих дверей она замедлила шаги, прислушиваясь к дыханию. Я промолчала.

На следующее утро я была слишком сонной, чтобы внимательно к ней присматриваться, но, когда я ставила на плиту сковородку с беконом, Флоренс подошла. Она придвинулась вплотную и произнесла совсем тихо (вероятно, чтобы не слышал брат по ту сторону коридора):

— Нэнс, не хочешь ли сегодня вечером со мной прогуляться?

— Сегодня? — Я зевнула, хмуро глядя на бекон, который шипел и дымился (я кинула его влажным на слишком горячую сковороду). — Куда это? Неужели снова собирать пожертвования?

— Нет-нет. И вообще, это не работа: я собираюсь развлечься.

— Развлечься?

Никогда прежде я не слышала от нее этого слова, и прозвучало оно, как ни странно, ужасной непристойностью. Видимо, Флоренс почудилось то же самое: она покраснела, взяла ложечку и стала вертеть ее в руках.

— Это пивная близ Кейбл-стрит, — продолжала она, — где имеется помещение для дам. Девушки называют его «Малый в лодке»… [18] Эвфемизм, означающий клитор.