Михаил Чулаки - Долгие поиски

Ира ответила сразу:

— Нет, лучше вернусь! Ой, то есть вы не думайте, будто я вам не доверяю! Вечно я ляпну. Я наоборот! Просто неудобно бросить все на вас. Вдруг чем-нибудь помогу: подержать, посветить. Я мигом съезжу… Ах да, ехать-то и нельзя. Ну, тут и пешком пять минут.

По проезду в сторону ворот катила старая «Волга». Это ехал Миша, бывший подводник. Вадим махнул.

— Садитесь, доедете до проспекта.

— Ой, знаете что: едем вместе! Съедите домашний ужин. А то тут всухомятку наживете язву. Должна же я тоже как-то… Ну садитесь быстрей, неудобно задерживать!

И Вадим неожиданно для себя очутился рядом с Ирой на заднем сиденье Мишиной «Волги».

— Привет начальству, — сказал Миша. — Я слышу, берешь взятки домашними ужинами. А то хотите, закатимся куда-нибудь втроем.

Мише под шестьдесят. В войну он два раза тонул вместе со своей подлодкой, однажды спасся через торпедный аппарат и потому превратил оставшуюся жизнь в нескончаемый праздник в честь своего счастливого спасения. Он готов был закатиться куда-нибудь в любое время. Легкий человек.

— Спасибо, Миша, сейчас некогда: дежурю.

— Теперь это называется дежурить! Ну понятно: вдвоем интереснее. Вас куда доставить, ребята?

— Только до проспекта, мы сразу выйдем, — поспешно сказала Ира.

— Обижаете. Миша своих друзей не высаживает на полдороге. К подъезду доставлю.

— Тогда развернитесь, пожалуйста, и к тому дому напротив. Третий подъезд. Там, где дерево.

— Вот это конкретно. Прошу. Прямо под сень березы.

— Это будущий тополь, — улыбнулась Ира.

— Тем более.

Вадим вызвал лифт.

— Нам высоко?

— Девятый этаж.

Лифт был новенький, не исцарапанный внутри, и только в слове «Лифтреммонтаж», украшавшем объявление, в котором сообщалось, куда звонить при поломке, было тщательно выскоблено первое «т», отчего слово сделалось гораздо интереснее.

— Вот здесь я живу, — показала Ира.

Даже среди обитых солидным дерматином дверей Ирина дверь выделялась: ее дерматин был красный, а частые ряды золотистых обойных гвоздей делали дверь похожей на стеганое одеяло.

— Да, — сказал Вадим. — Если бы я был квартирным вором, я бы сразу выбрал вашу. Вид многообещающий.

— И ошиблись бы. У меня пустота.

Она отперла дверь, пропустила Вадима вперед. Зажегся свет.

Вадим стоял в маленькой прихожей. Дверь вела в единственную комнату.

— Дом более поздней серии, чем наш. Кухня и прихожая на полметра больше. Но я-то приготовился оказаться в профессорской квартире!

— Ну что вы. Профессор, как ему и подобает, живет в старинном доме с каминами и лепными потолками.

— Это, стало быть, тоже подарок?

— Только не говорите таким осуждающим тоном. Мне и так совестно, что я вся в папиных подарках.

— Ну что вы, я вовсе не осуждаю. Разве что немного завидую.

— Чему? У вас все будет! Вы талантливый, это главное. Остальное все приложится. Папа, когда учился в двадцать седьмом году, жил на Песках. Оттуда в академию трамваем стоило десять копеек. Поэтому он позволял себе ездить на трамвае два раза в неделю, вставал на полчаса позже, «отсыпался», а в остальные дни ходил пешком.

— Вот именно. А на машине теперь катаетесь вы. Такие радости, как машина, по-настоящему хороши в молодости. А получить все к пятидесяти годам, по-моему, даже немного обидно. Вот и получается, что дети знаменитого человека счастливее его самого.

— Ну что вы! Вы это говорите, потому что для вас само собой разумеется главное: наука, то, что вы открываете что-то новое. И в придачу вам хочется ни в чем не нуждаться. Совершенно естественно. Кто-то умный сказал, что талантливые люди особенно чувствительны к комфорту потому, что у них всегда тревога в душе и внешний комфорт хоть как-то ее компенсирует. Но вы совсем не можете представить себе жизни, когда нет главного внутри: нет таланта, нет поисков, нет открытий. Одно счастливое иждивенчество. Конечно, лучше всего вам с вашим собственным талантом родиться у такого папы, как мой, чтобы заниматься своим делом, ни о чем не думая, не думая, как заработать деньги. Вы простите, что я вроде на личности перехожу, но ведь вы в гараже не от хорошей жизни, правда? Вы не обиделись?

— Нет, что вы!

— Конечно, лучше всего такое сочетание. Но так почему-то совпадает редко. А уж если выбирать, я бы хотела, как вы: чтобы что-то представлять самой.

Произнося этот монолог, Ира отнюдь не стояла без дела. Она зажгла газ, что-то поставила жариться, потом быстро-быстро стала резать овощи на большой деревянной доске. Все это получалось у нее очень ловко, она работала, почти не глядя на руки, как не глядя ведет шайбу хороший хоккеист. Вадим стоял в дверях кухни и смотрел. Он любил смотреть на всякую красивую работу.