Юрий Цыганов - Гарри-бес и его подопечные

— Достаточно, — повторил писатель, не глядя в мою сторону, — оставим на время друзей, пожелав им доброго утра, отдохнем от суровой прозы и плавно окунемся в другую главу. Называется она просто: «Грушенька». В честь одноименной Грушеньки, которая замечательна уже тем, что жалела котов и кошек. Но это так, к слову…

Грушенька была язычница, но авангардного толка. Выражаясь яснее, впередсмотрящая позабытого прошлого. То есть любила животных и птиц, цветочки собирала и всякую живность разглядывала, а к Богу-человеку относилась настороженно. В том плане, что бедных жалела, слабым помогала, но как бы сама по себе — без концептуального руководителя. Как-то это у нее само собой получалось, случайно и необдуманно. Даже как будто безотчетно. Хотя некоторые считали, что такого безотчетно не бывает.

Но она никому не перечила. Из тихих была. Из тех, кто знает, что им делать и как жить дальше. Наперед ничего не задумывала, но и от событий не пряталась.

Иногда, правда, могла взять и уйти не оглядываясь. Но это скорее от чувства, чем от целеустремленности. Хотя внутренняя твердость у нее была исключительная. Несмотря на кротость и открытость нрава.

Впрочем, она знала свои сильные стороны. Но, обладая вкусом незаурядным, их не выпячивала, и разрезы в одежде если и не отвергала вовсе, то, скорее, от эстетической целесообразности, нежели от желания обескуражить.

Но главное, о чем не упомянуть невозможно, это запах. Пахла Грушенька необыкновенно. Не просто необыкновенно, а головокружительно. Это невозможно описать, можно только вдохнуть и остолбенеть на всю оставшуюся жизнь (И писатель взволнованно плеснул себе в стопку порцию коньяка). Что, впрочем, со многими так и случалось…

На запах тот слетались женихи со всей округи и даже из-за бугра и стояли столбом, карауля Грушеньку.

Разные, надо сказать, были индивидуумы. Диапазон широчайший. Была и местная шпана из Марьиной Рощи, и шпана из прилегающих областей.

Был, например, замдиректора Торговой палаты, на пятой модели «Жигулей», мужчина неопрятный во всех отношениях. Был и красавец спортсмен, аквалангист, чемпион Союза по баскетболу среди юниоров и художник-эмальер, аналитического склада ума. Был и чешский диссидент, и рижский предприниматель из ГИТИСа, и финский радио-журналист, и прочие разные немцы.

Короче, съехались варяги со всех концов, чтобы вдохнуть тот бесподобный, ни с чем не сравнимый аромат.

Но сколько бы они ни таились, сети ни расставляли, руки ни вскидывали, поймать ее не удавалось никому.

«Любовь, — думала Грушенька, — это так просто: взглянул, понюхал и все. Это — мое».

Но среди них его не было. Хотя финский журналист ей определенно нравился.

Звали журналиста Юркяя.

Но в тот достопамятный день потянула ее сила неведомая из дому и направила путаной дорожкой, мимо расставленных сетей хитроумных женихов в наши края погулять. Идет Грушенька, как в тумане, ног под собой не чует, куда — сама не ведает.

То Гарри туману золотого напустил и ноженьки ее в наш окоем направил.

Испугался злодей, что солдат раньше сроку в омуте сгинет и оставит его со знаком пустым и прожорливым наедине. Не вынести Гарри разлуки еще раз. Нe тот уж он стал…

И решил тогда бес женить солдата.

Трое суток по планете носился, невесту искал. Ничего путного не высмотрел. К свахе знакомой завернул. «Проблема у меня, — говорит, — выручай!».

А сваха попалась тертая, авторитетная. Из бывших француженок. Ныне космополитка и ведьма. Выслушала историю его жалостную, головой качает:

— Экий ты дурень, суетной, бестолковый… Одним словам — проныра. Кто ж товар такой за морем ищет? Да тебе любой француз убогий скажет, лучше рассейской лапушки для этих дел не сыскать. А в столице ихней, — так самый мед. Только они, прости Господи, со всяким кишколдоном безлошадным нянькаться станут. Но учти: от сердца отрываю. Не невеста — клад. А уж пахнет — сущее наваждение. Для принца заморского берегла. Да ведь ты, разбойник, кого хочешь растревожишь-разжалобишь. — И записку с адресом ему выдает. — А теперь исчезни, пока не передумала.

Подхватил записку Гарри — ахнул. Вот же, думает, парадоксы Природы. Ищешь, ищешь Судьбу свою за семью морями, а она тут, за соседним забором живет.

Выманил злодей Грушеньку из дому, тусовщицу Василису прихватил на всякий случай для Калигулы, направил их в нужном направлении, а сам опрометью в омут порядок наводить.

Просквозил напрямик сквозь все преграды, проявился пред туманны очи спарринг-партнеров.