Марк Салливан - Под алыми небесами

– Будет музыка, вино, еда и богатые американские солдаты.

Она откинула волосы с лица и сказала:

– В Милане еще нет американских солдат.

– Уже есть. А будет еще больше в отеле «Диана», в танцевальном зале, сегодня в девять. Придете?

Она помедлила, потом спросила:

– Не обманываете?

– Клянусь моей матерью.

– Тогда подумаю. Отель «Диана»?

– Он самый. Наденьте вечернее платье.

– Я подумаю, – снисходительно сказала она и пошла дальше.

Пино усмехнулся. Она придет. Он почти не сомневался.

Он пошел дальше, а когда ему попалась еще одна привлекательная девушка, он и ей сказала то же самое и получил приблизительно такой же ответ. Третья девушка реагировала иначе. Она хотела отправиться на вечеринку немедленно, а когда он сказал, что будут богатые американцы, пообещала, что приведет четырех подружек.

Пино от возбуждения не заметил, как дошел до угла Пьяццале Лорето, до магазина «Фрукты-овощи» Белтрамини. Дверь была открыта. Он увидел чей-то силуэт внутри.

– Карлетто, это ты?

Старый друг Пино хотел захлопнуть дверь, но Пино сунул плечо в проем и не дал Карлетто этого сделать. Меньший ростом Карлетто упал на спину.

– Убирайся из моего магазина! – прокричал Карлетто, отползая назад. – Предатель. Нацист!

Его друг сильно потерял в весе, Пино увидел это, как только закрыл за собой дверь.

– Я не нацист и не предатель.

– Я видел свастику! И папа видел! – брызгал слюной Карлетто, показывая на левую руку Пино. – Вон там. Так с каких это радостей ты перестал быть нацистом?

– Эта повязка позволяла мне делать то, что я делал, – ответил Пино и рассказал Карлетто все.

Он видел – его старый друг поначалу не поверил ему, но когда Карлетто услышал имя Лейерса и понял: Пино в течение этого времени сообщал партизанам все, что узнавал благодаря близости к генералу, – его отношение к другу изменилось.

– Они могли убить тебя, если бы узнали, – сказал Карлетто.

– Да.

– И ты все равно делал это, – сказал он, качая головой. – Вот в чем разница между тобой и мной. Ты рискуешь и действуешь, а я… я смотрю и боюсь.

– Больше бояться нечего, – сказал Пино. – Война закончилась.

– Правда?

– Как твоя мама?

Карлетто склонил голову:

– Она умерла. В январе. Во время холодов. Я никак не мог ее согреть, потому что у нас не было ни топлива, ни продуктов на продажу. Она кашляла, кашляла и умерла.

– Какое горе, – сказал Пино, чувствуя комок в горле. – Доброта была свойственна ей так же, как шутливость твоему отцу. Жаль, что меня не было рядом и я не мог помочь тебе похоронить их.

– Ты был там, где тебе и положено быть, как и я, – сказал Карлетто с таким подавленным видом, что Пино захотелось его приободрить.

– Ты все еще играешь на ударнике?

– Давно не играл.

– Но инструмент у тебя остался?

– В подвале.

– А ты знаешь еще каких-нибудь музыкантов поблизости?

– А что?

– Сделай одолжение, скажи.

– Да, думаю, знаю. Если они, конечно, живы.

– Хорошо, пойдем.

– Что? Куда?

– Ко мне домой, чтобы ты поел что-нибудь, – ответил Пино. – А потом мы возьмем вина, еды, пригласим девушек. А когда у нас будет всего достаточно, мы устроим вечеринку по поводу окончания войны.

К 21:00 второго дня всеобщего Миланского восстания Пино и Карлетто доставили шесть ящиков вина и двадцать литров пива домашнего производства из запасов дяди Альберта в отель «Диана». Отец Пино добавил две полные бутылки граппы. А Карлетто нашел три неоткрытые бутылки виски, которые несколько лет назад кто-то подарил его отцу.

Капрал Далойа тем временем обнаружил разобранную сцену в подвале отеля и приказал солдатам собрать ее в дальнем углу танцевального зала. В задней части сцены установили ударник Карлетто. Он постукивал по басовому барабану, настраивал тарелки, а тем временем налаживали свои инструменты трубач, кларнетист, саксофонист и тромбонист.

Пино сел за пианино, которое американцы водрузили на сцену, и нервно постукивал по клавишам. Он почти год не садился за инструмент. Но потом расслабился, сыграл несколько аккордов и остановился. Этого было достаточно.

Собравшиеся начали улюлюкать и кричать. Пино театрально приложил руку ко лбу, посмотрел на двадцать американских солдат, взвод новозеландцев, восемь журналистов и итальянских девушек числом не менее тридцати.

– Тост! – прокричал майор Кнебель и запрыгнул на сцену с бокалом вина в руке, немного вина пролилось, но он и внимания не обратил, поднял бокал: – За окончание войны!