Мартин Эмис - Информация

— Премия «За глубокомыслие», — задумчиво произнес Ричард. — Ладно. По крайней мере, ясно.

— Что именно?

— Что ты ее не получишь.

Гвин наморщил лоб и произнес (и тут он ошибался):

— Миллионы людей не могут ошибаться.

Ричард также ошибался. Но он возразил:

— Миллионы людей всегда ошибаются. Пошли сыграем.

Всякий, кто разделяет расхожее представление о том, что буржуазные любительские теннисные клубы являются причиной упадка этой игры в Англии, изменил бы свое мнение, если бы посетил спортивный центр в «Колдуне» и услышал бы этот рев и завывания, эти убийственные непристойности и варварские возгласы, превращавшие огороженные решетками корты в некое подобие клеток, в которых рабы или наделенные даром речи животные постоянно бунтуют против своего заточения, жестокого обращения и скудной кормежки. С другой стороны, всякий, кто понаблюдал бы за тем, как Гвин с Ричардом готовятся к игре, немедля согласился бы, что очевидное преимущество Ричарда целиком и полностью обязано его принадлежности к среднему классу. Гвин облачился в новый спортивный костюм, который выглядел так, как будто его только сегодня утром доставили из мастерской дизайнера; отличительной чертой этого костюма была мешковатость силуэта и парусный эффект. Костюм Гвина напоминал Ричарду комбинезончики его близнецов и стоявший под лестницей пузатый бойлер в стеганом чехле. Сам Ричард был одет почти элегантно и вместе с тем ужасно: мятые шорты цвета хаки и линялая тенниска — старая, несовременная, цвета довоенной простокваши (такая скромная и непритязательная по сравнению с шиком модных футболок), позаимствовавшая свой цвет у изнанки старых кальсон, у старых хирургических бинтов. Даже теннисные тапки Ричарда имели невероятно допотопный вид: бежевые, полотняные, предназначенные для долгих пеших походов путешественников и первооткрывателей или угрюмых колонизаторов. От такого игрока можно было ожидать, что он заявится на корт с деревянной ракеткой в деревянном футляре и с сумкой, полной лысых мячей, извлеченных из газонокосилки.

Через окно одного из игровых залов (сейчас здесь никто не играл — после шести вечера здесь развлекались, метая дротики) Стив Кузенс наблюдал за тем, как два романиста начинают игру, прикидывая их шансы в его виде спорта. Иными словами, Стив прикидывал, каковы они в бою, или, выражаясь еще проще, в мордобое. Это навело его на ряд соображений псевдосексуального характера. Избитая истина, как ни крути, остается истиной, и драка действительно напоминает совокупление (в этом убеждает хотя бы физический контакт между партнерами). Избитая истина, увы, остается истиной, и преступник действительно подобен художнику (хотя вовсе не по тем причинам, о которых обычно говорят): уголовник, как и художник, страдает тщеславием, проявляет дилетантизм и постоянно жалеет себя. В общем, какое-то время Скуззи смотрел на Гвина и Ричарда глазами зверя — зверя, наделенного даром речи. Люди, воспитанные дикими животными, являются животными, оставаясь при этом людьми. У них в голове есть барометр, стрелка которого указывает на добро и зло, тепло и холод, свежий вкус и падаль, а в отношении людей указывает на то, добрый человек или жестокий, знакомый он или незнакомый, управляемый он или неуправляемый. Сильный или слабый. Глядя на Гвина и Ричарда, Стив не мог с уверенностью сказать, что с кем-то из них у него возникнут проблемы.

Матч начался. Стив следил за игрой. Нельзя сказать, чтобы он следил за игрой неопытным глазом. Как многие уголовные элементы, Стив проводил значительную часть своей жизни в спортивных клубах и центрах досуга; у таких людей всегда много свободного времени, которое нужно убить, так как в их вселенной досуг полярно противоположен времени, проведенному за решеткой. Стив подмечал осколки старомодной техники Ричарда, жесткость его игры, типичную для среднего класса: загребающий удар справа, тяжелая подрезка слева. Смотрите-ка: даже отсюда видно, что у него носки розового оттенка. Стыдливый румянец домашней стирки. Двое ребятишек: близнецы. А у него кое-что получается, у этого Ричарда. Несмотря на округлый животик, двигается он неплохо; и худые безволосые ноги еще неплохо сгибаются. А что касается Попрыгунчика по ту сторону сетки в наряде, отливающем всеми цветами радуги, то он, по-видимому, считает, что в руках у него не ракетка, а волшебная палочка… Так получается, что в теннис играет один человек. Играет против неумехи, чьи действия и замыслы вполне очевидны, который ничего не делает, чтобы противостоять противнику, и у которого нет ни малейшего чутья, позволяющего выбить противника из равновесия. Стива возмутила наивность Гвина.