Мартин Эмис - Информация

— Так вот. Вы, конечно, знаете, как коренные американцы получали свои имена.

— Думаю, да. Это первая вещь, которую видит их папаша.

— Именно так. Так вот. В ту ночь, когда родился Джон Две Луны, светила прекрасная полная луна, и его отец…

— Был пьян, — высказал свое предположение Ричард.

— Простите?

— Он был пьян, и у него двоилось в глазах. Говорят ведь, что они все пьяницы. Коренные американцы. То есть я хочу сказать, что мы тоже хороши, но они…

— …И — словом, его отец вышел на берег озера и увидел в воде отражение полной луны.

— А, вот оно что, — сказал Ричард. Ему хотелось закурить назло знаку на стене, предупреждавшему его, чтобы он и не думал об этом.

— Франсе работала в Майами с Шананой Ормолу Дэвис. — Лесли встал из-за стола и подошел к Франсе.

— А как она получила свое имя? Впрочем, простите. Продолжайте.

— Она модернизирует язык знаков для слабослышащих людей. Это очень интересно.

— Негритянский, или афроамериканский, — сказала Франсе, — раньше это обозначалось так. — Она приплюснула кончик носа ладонью. — Азиатский — вот так. — Она оттянула своим детским пальчиком краешек левого глаза. — А жадный — так. — Она погладила рукой подбородок.

— И что это означает?

— Евреев. У них бороды.

— Да. Вижу, над этим пришлось немало потрудиться.

— А гомосексуалов, — сказал Лесли, — раньше…

— Голубых, — сказала Франсе.

— Простите?

— Голубые. Теперь их называют голубые.

— Точно. Голубые, — продолжал Лесли. — Раньше обозначались так. — Он расслабленно свесил кисти рук. — Представляете?

— А что теперь означает этот знак?

— Который обозначал голубых? — переспросил Лесли, поворачиваясь к Франсе. — Что теперь означает этот знак?

— Знак голубых? Думаю, теперь он означает голубой цвет.

— Далеко же мы зашли, — сказал Ричард.

— Вы правы, — согласилась Франсе.

— Вы правы, — подхватил Лесли.

Лесли взял Франсе за руку. Или это она взяла его руку. Или их руки просто соединились. И это не было декларацией ни любви, ни дружбы, ни даже солидарности. Но все же это было похоже на язык знаков. На знак, обозначающий будущее, грядущее, обозначающий эволюцию и «Амелиор»…

Франсе попрощалась, и вскоре Лесли провожал Ричарда до двери.

— Сами видите, — говорил он на ходу, — трудимся в поте лица, но, конечно, многое еще предстоит сделать. Экземпляры разосланы рецензентам. Пока объем продаж невелик, но если будут положительные рецензии, то дело, я думаю, пойдет. Можно вас кое о чем спросить? Вы просто путешествуете по Штатам?

Ричард остановился на лестнице. Деваться было некуда:

— Я пишу очерк о Гвине Барри.

— Разве не удивительно, что он вызывает к себе такой интерес?

— Да. Просто жуть. А что вы об этом думаете?

— Эта книга, чье время пришло. Она оказалась очень своевременной. Премия фонда «За глубокомыслие» — вот где собака зарыта. Думаю, она ему снится. И если премия достанется ему, то это будет почище взрыва сверхновой звезды.

Об этом не беспокойтесь, едва не вырвалось у Ричарда, премия Гвину не достанется. Ричард был настроен решительно. Он был обязан сделать это ради фонда. Он был обязан сделать это ради Вселенной.

Они продолжили спускаться по лестнице.

— Мне жаль, что пока мы больше ничего не можем для вас сделать, — сказал Лесли. — И все же. Если вы настроены решительно…

У входной двери Лесли резко свернул влево и исчез в какой-то то ли кладовке, то ли подсобке. Послышался какой-то шорох, затем раздался внезапный возглас «Черт!» — кто-то что-то волок по полу, и наконец в коридор, к ногам Ричарда, вывалился бугристый почтовый мешок, и вслед за ним, спотыкаясь, вышел Лесли.

— У вас будут встречи с читателями. — Его щеки порозовели. — Вы ведь не возражаете? Не знаю. Тут восемнадцать экземпляров. Справитесь?

Что Ричарду оставалось делать? «Без названия» было его младшим и, возможно, последним чадом. Мешок был мятый, потертый — он уже отслужил свой срок. Ричард одним махом взвалил его на плечо. Он должен был продемонстрировать, что это ему по силам: что он настоящий мужчина.

— Значит, ваша первая остановка в Бостоне?

— Нет, в Бостоне — это последняя остановка.

— Да, кстати, отличная книга.

Ричарда уже качало, ему пришлось перенести вес на отставленную назад ногу.

— Спасибо, — по-юношески задорно сказал он. — Вы очень любезны. Я чувствовал, что, в общем, кое-что получилось… Я переживал из-за нескольких предпоследних связующих абзацев. Там, где вымышленный рассказчик делает вид, будто хочет переключить внимание читателя.