Алексей Саморядов - Праздник саранчи

— Не надо…

Он проехал в автобусе, вышел, прошел домами. Был еще день, совсем светло, люди только-только шли с работы. В подъезде он задержался, постоял, держась за изрезанные перила, потом зашел под лестницу, прислонил чемодан к стене, похлопал себя по карманам.

— С приездом, Андрюша, — окликнул его кто-то.

Он кивнул, улыбнулся спокойно.

— Надолго?

— Да нет… ненадолго.

Он увидел день, тихий, неяркий, теплый. Кто-то копался в саду, очищая грядки, непривязанная собака пробежала вдоль забора, встала, опершись передними лапами на штакетник, зарычала на него тревожно, глухо. В домах, в раскрытых окнах колыхались занавески, старик грелся у подъезда, на крыше сарая неслышно прошел кот, лег лениво.

Он оглядел все это еще раз, бросил окурок, вошел в подъезд. Дверь ему открыл парень в одних трусах, увидел Андрея, отступил в коридор, удивленный.

— Ты… Коля? — спокойно спросил Андрей.

— Я… — Он отошел еще дальше, оглянулся куда-то.

Андрей вошел, прикрыл дверь тихо.

— Чего тебе надо? — спросил парень зло.

Андрей молча разглядывал его крепкие сухие руки, красивое острое лицо, бегающие цепкие глаза. Весь он сухой, подтянутый как спортсмен, голые ноги худые и крепкие…

— Ты один? — снова спросил Андрей.

— Один. — Парень снова оглянулся куда-то. — А что?

Андрей пошел на него, тот, пятясь, осторожно вошел в маленькую кухню, зашел за стол.

Андрей молча, придвинув табурет, сел, не сводя с него глаз, принялся очищать грязь на залоснившихся рукавах пиджака. Парень вдруг засмеялся быстро:

— Ну ты чего как псих? Все ходишь, говори, что надо.

— Сядь, — тихо сказал Андрей. — Коля…

— Страшный какой… — Коля медленно сел на край стула, глаза его быстро обежали кухню, снова остановились на Андрее.

Они молчали. Андрей тихо, медленно начал раскачиваться, руки его лежали на коленях. Он сидел и качался, и качался, не сводя глаз с парня.

— Ну ты чего? — не выдержал тот.

— Зачем она приходила?

— Кто?

Андрей расстегнул пиджак и не спеша достал «Марголин», взвел его, убрал под стол. Казалось, он просто сидит, наклонившись к столу, спокойный, тихий.

Парень потрогал стол, подобрал под себя ноги, сел прямо:

— Ты чего? Я-то здесь при чем? Ее не у меня взяли. Я из окна видел, она вышла уже, а ее двое ждут, взяли под руки, она глянула наверх, и я понял… Я-то здесь при чем? Ты, псих! Сами виноваты, попались!

— Зачем она приходила?

— Да так просто… Посидели, поговорили… Она фотографии свои забрала… Твое-то какое дело, ты! — заорал он вдруг. — Сука! Чего ты лезешь?

Андрей раскачивался снова, сказал совсем тихо:

— Убью я тебя…

— За что? — Коля встал, сел снова. — За что?

— Зачем она приходила?

— Да! — заорал он снова. — Да! Я ее драл здесь. Да!

— Врешь… Зачем она приходила?

— Да откуда я знаю? Просто зашла, я говорю, посидели, поговорили и все. Все! Это же баба, тварь, кто ее поймет! Ты что? — он смотрел на ствол. — Ты что, из-за бляди повелся…

— Нет, — Андрей снял предохранитель. — Ты тварь, подонок, из-за тебя все вышло. Если бы ты женился…

— А ты сам… Сам! — заорал он. — Да подожди, подожди секунду. — Он смеясь выбрался из-за стола, достал откуда-то снизу бутылку водки, звякнул вилками, ножом, бросил зачем-то тарелку, закатавшуюся перед Андреем. — Сейчас, подожди… — И вдруг, кинувшись, ударил Андрея в грудь.

Тот, чувствуя, что падает, хотел выстрелить, но «Марголин» уже выкрутили, вырвали из его руки. Он, не понимая, в чем дело, почему не может бороться, почему руки не слушаются его, все старался встать, съезжал медленно по стене, в кухню вбежал второй парень, постарше, пнул его в бок, сказал что-то Коле, тот, тяжело дыша, держал «Марголин», кричал глухо:

— Тварь, убить меня хотел! Убить хотел…

А Андрей все съезжал и съезжал на пол, с удивлением глядя на гладкую деревянную рукоять, торчавшую у него в груди:

— Тварь, убить хотел, вот ведь… убить хотел… — Коля дрожащими руками налил в стакан водки.

Андрей закашлял на полу красным.

— Испачкает все. — Второй, приподнял его, прислонил к стене. — Мешок надо. От шубы…

Он выбежал в комнату. Коля выпил наконец водки, задышал, наклонился, разглядывая Андрея:

— Ну что? Говорил, не лезь… Убить хотел…

— Дурак… — Андрей хрипел, дотянувшись до груди. — Вытащи.

Вернулся второй с большим, прозрачным мешком из толстого полиэтилена, вытряс на пол крошки нафталина.

Вдвоем, торопясь, они надели мешок на ноги Андрею, помогая ему, подняли вдвоем, натянули хрустящий полиэтилен до горла, снова посадили, второй с трудом, упершись коленом ему в грудь, вытащил широкий мокрый нож, что-то захрипело в его груди, светлые розовые пузыри вышли горлом, Андрей уронил голову.