Горан Петрович - Книга с местом для свиданий

К сожалению, хозяйка шла так быстро, что юноше и вблизи не удавалось уделить достаточно внимания тем или иным деталям. Итак, они поднялись на террасу по внешней лестнице, не заходя в дом. Там, точно над осевой вертикалью центральной части виллы, возле столика и четырех стульев из кованого железа стояла деревянная лестница, прислоненная к стене так, что можно было добраться до треугольного фронтона. Венец крыши был украшен стоявшими через равные промежутки фигурами восьми широкоплечих атлантов с поднятыми руками, обращенными ладонями вверх, — казалось, они поддерживают все восемь сторон света.

— Начнем с фронтона, — сказала женщина, указывая пальцем в сторону треугольника. — Здесь нужно сделать надпись.

Адам Лозанич прищурился. Там, где обычно пишут название виллы или год окончания ее строительства, не было ничего, кроме следов сбитой штукатурки. В самом верху треугольника помещались часы с циферблатом без цифр, на котором заблудились стрелки.

— Надпись должна быть выполнена низким рельефом, но сделайте так, чтобы ее было хорошо видно. Текст здесь... — проговорила женщина, протягивая юноше сложенный листок бумаги.

«Verba volant, scripta manent», — прочитал Адам про себя и, перебирая в памяти знания латинского языка, покрытые толстым слоем пыли, промычал:

— Слова улетают...

— ...написанное остается! А теперь мне пора идти, у меня срочные дела. Будьте внимательны. Завтра я зайду посмотреть, что вы сделали, и договориться о следующих исправлениях. Если проголодаетесь, зайдите внизу с черного хода... там кухня, старая служанка Златана никогда из нее не выходит. У нее наверняка найдется, что вам предложить... — Госпожа развернулась и поспешно спустилась вниз по лестнице.

Оставшись один, Адам Лозанич попытался собраться с мыслями. Снова посмотрев на сад, он понял, насколько все здесь было подчинено одной задаче — получать наслаждение. Террасе по стилю полностью соответствовал и итальянский бельведер. Взгляд из него охватывал почти всю окрестность. То, где находятся границы этого имения, можно было лишь предположить по сгущающейся над ними синеве неба. Там, на расстоянии дней и дней хода, поднимались пепельно-серые горы с побелевшими от вечных снегов вершинами, тянулись туманные низины и большая река с истоками и притоками, скрывавшимися за неясным, размытым горизонтом. Ближе он увидел дорогу, по которой пришел сюда, кажущиеся отсюда игрушечными живописные лесные массивы, словно нарисованные кисточкой искусного акварелиста, увидел геометрический рисунок французского парка, того, через который он прошел на самом подступе к вилле, увидел и то, что снизу, с земли, не было видно, — с южной стороны, рядом с каскадом прудов для рыбы, на поверхности которых играла мелкая рябь, стоял застекленный павильон, а с северной стороны — настоящий ренессансный лабиринт для прогулок, устроенный с помощью высоких подстриженных кустов и тенистых аркад, в центре которого возвышались искристый гребень фонтана, пустой постамент и две совершенно неожиданные здесь пальмы.

Не осознавая ничего кроме этой опьяняющей красоты, юноша сел на ближайший к нему стул из кованого железа, спиной к фронтону.

Звонил телефон. Видимо, уже довольно давно.

— Адамище, ты что трубку не берешь?!

— Да?!

— Говорит Кусмук!

— Кусмук?!

— Стеван Кусмук, бестолочь! Ну и голос у тебя, как с того света!

— Я простужен, насморк, может и температура есть, уши заложены...

— Что поделаешь, вспомни Томаса Манна, ему жизнь казалась лихорадкой материи... Ну да ладно, я нашел твоего Анастаса Браницу. Косвенным образом. Ни в одном фонде нет никаких следов книги, это ты знаешь, иначе бы она была в каталоге. Но я обнаружил критику на его роман. И должен тебе сказать, это не рецензия, а просто смертоубийство. В «Сербском литературном вестнике» от 16 августа 1936 года, новая серия, номер 48, страница 646, рубрика «Обзоры и заметки». Автор какой-то Д. Л. Мне он неизвестен. Во всяком случае, больше под такими инициалами никто нигде не появляется. Он просто растоптал твоего Браницу. Чего стоит один только заголовок! Слушай — «Графоманский опус»! И подзаголовок: «Скука длиной в шестьсот страниц». Адамище, ты меня слушаешь?

— Да, я здесь...

— Вот, читаю: «Давно уже не случалось нам держать в руках столь бесконечно растянутого чтива. Вот, правда, в последние месяцы этим озаботился г-н Атанас С. Браница, по его собственному признанию — литератор, опубликовавший роман под названием «Мое наследие». Безусловно, следует поблагодарить этого неутомимого труженика на ниве печатного слова, ибо теперь у нас есть эталон того, каким литературное произведение быть не должно, равно как эталон того, сколь слеп может быть человек в оценке своих ни на чем не основанных амбиций». Как тебе нравится? Эталон!