Юрий Рытхэу - Чукотский анекдот

— Компартия рухнула, и вместе с ней вся огромная властная пирамида, — с горечью произнес Чайвургин. — А казалось — такой монолит!

— Значит, где-то в фундаменте таилась линза, — многозначительно заметил Пестеров. — Никто и не заметил, как она подтаяла.

— А каковы новые-то! — воскликнул Чайвургин. — Базаров! Такой был правильный человек, кремень-коммунист! Два высших образования имеет — физкультурный институт и высшую партийную школу! Да и Пэлят хорош. Теперь вот страдает, что вовремя не сориентировался, поддержал ГКЧП. И навсегда испортил себе политическую биографию.

— Иногда мне кажется, что сейчас начинается самая интересная жизнь, — задумчиво произнес Пестеров. — Вот только года уже не те.

— Ну, тебе еще грех жаловаться на года! — усмехнулся Чайвургин. — Вон с какой интересной женщиной приехал! Я-то помню, какой ты был активный в этом отношении, когда работал помощником первого секретаря.

— Русские в таком случае говорят: были когда-то и мы рысаками!

Базаров встретил Сьюзен Канишеро и Аркадия Пестерова в приемной и гостеприимно провел в кабинет. Обстановка губернаторского кабинета была несколько непривычна. В одном из углов, на отдельном столике стоял подсвеченный изнутри старинный глобус, позади кресла губернатора по одну сторону — российский флаг, по другую — флаг Чукотского автономного округа с треугольником и красным кругом, отдаленно напоминающий государственный флаг Японии. В отдельном шкафу из дорогого дерева, со специальной подсветкой на черном бархате расставлены скульптуры из моржового бивня. Многие из этих произведений Пестеров хорошо знал, точно так же как их авторов. Отдельный столик с множеством телефонных аппаратов, компьютер и еще какие-то электронные приспособления в сочетании с этими предметами создавали необычный облик кабинету, и Базаров явно гордился этим.

Он посадил гостей в покойные кресла, обитые темно-зеленой кожей очень мягкой выделки, и спросил:

— Кофе? Чай?

Сьюзен пожелала выпить чай.

— Здесь, на Чукотке, я поняла, какой это по-настоящему прекрасный напиток.

— Да, чукотский чай славится, — улыбнулся Базаров. — Нет ничего прекраснее, когда в тундре тебе подают пахнущий дымком, крепко заваренный чай.

— А чай на охотничьем вельботе! — подхватил Пестеров.

— Воистину народный напиток! — восторженно произнес Базаров, но тут же ему на ум пришла мысль о том, что по-настоящему народным напитком у местного населения давно стала водка, и он перевел разговор на другую тему.

Базаров с полчаса рассказывал об истории Чукотки, о соседстве с Аляской, не преминув отметить, какой это благоприятный фактор, и продолжил:

— Многие вещи мы сейчас пересматриваем, в том числе и роль американских торговцев на Чукотском полуострове. Здешняя земля являлась самой отдаленной окраиной Российской империи. Снабжать ее из центра нужными товарами было безумно дорого. Даже из Владивостока. Зато американские порты — рядом. И царское правительство поступало мудро, давая возможность американским торговцам развивать свое дело…

— Да, я специально интересовалась этой проблемой, — сказала Сьюзен Канишеро. — Я прочитала и изучила множество книг и документов из крупных библиотек и архивов, даже из Библиотеки Конгресса США. Есть очень хороший и богатейший архив, относящийся к чукотско-аляскинским отношениям, в библиотеке университета в городе Фэрбенксе. Я читала и Богораза, и Йохельсона, записки Дауркина, Биллингса, дневники Амундсена, русских и европейских путешественников… Здесь кипела жизнь.

— Мы сейчас переживаем тяжелое время. Россия проходит период труднейших экономических реформ. Вы молодая женщина, и думаю, еще при вашей жизни здесь произойдут такие изменения, что вы ахнете!

Принесли чай. Он был и впрямь прекрасно заварен.

— Кстати, я знаю, что мой дед специально выписывал из Китая кирпичный, черный чай для чукчей, — напомнила Сьюзен.

— Да, я слышал об этом, — заметил Базаров.

— Удивительно, но сейчас на Чукотке нет черного чая, — сказала Сьюзен. — Честно говоря, меня удивило обилие спиртных напитков в сельских магазинах. В них может отсутствовать самое необходимое — чай, сахар, масло, сгущенное молоко, зато полно разнообразных бутылок. Кстати, советская пропаганда обвиняла моего деда в спаивании коренных жителей Чукотского полуострова, но это была ложь. Олаф Свенссон, патрон моего отца, неукоснительно соблюдал предписание царского правительства о запрещении торговли спиртным среди местного населения. Водка и другие крепкие напитки проникали на Чукотку на пиратских кораблях контрабандистов, а из Владивостока посылались военные корабли ловить и наказывать этих бутлегеров… А сейчас — водки на Чукотке, как говорит русская поговорка, море разливанное…