Джулиан Барнс - Метроланд

Последняя строчка приводила нас в полный восторг, и при любой возможности мы старались ввернуть какой-нибудь ненарочитый омофон [9] Здесь и далее все построено на игре слов. Французские слова civilisé — «культурный, цивилизованный» и syphilisé — «больной сифилисом» пишутся по-разному, но произносятся одинаково и поэтому неразличимы на слух. Омофоны — слова, которые звучат одинаково, но имеют разное написание, например, «луг»—«лук». в наши с ним высокопарные диалоги на уроках французского. Сначала нужно придумать какую-нибудь совершенно бредовую, но грамматически правильную фразу с обязательным по-галльски презрительным замечанием в скобочках по-английски… что-то типа:

«Je ne suis pas, э… d'accord ce qui, ce que? (нахмуренный взгляд в сторону учителя) Барбаровски э… ajuste dit…» [10] Меня нет, значит, я кто-то… что-то? Барбаровски только что сказал…

а потом — прежде чем учитель успеет оправиться от расстройства, услышав такую вот идиотскую фразу, — кто-то из нашей группы заговорщиков, давясь смехом, должен вступить в разговор с репликой наподобие:

«Carrément, M'sieur, je crois pas que Phillips soit assez syphilisé pour bien comprendre ce que Барбаровски vient de proposer…» [11] Определенно, мсье, я не думаю, что Филипп достаточно сифилитичен, чтобы правильно понять то, что Барбаровски ему только предложил… (фр.). (Прикол, опять же, заключается в том, что по-французски «сифилитичный» звучит точно так же, как «культурный, образованный».)

— и это всегда проходило.

Как вы уже наверняка догадались, мы с Тони так изощрялись в основном на французском. Нам нравилось, как он звучит: взрывные согласные и четкие, ясные гласные. И нам очень нравилась французская литература — из-за ее агрессивной воинственности. Французские авторы постоянно сражались друг с другом — защищали и очищали язык, устраняли сленговые словечки, составляли словари правильной речи, их сажали под арест, преследовали в судебном порядке за непристойное и непотребное поведение и высылали из страны, они настойчиво декларировали принципы «Парнаса», отчаянно подсиживали друг друга за места в Академии искусств и плели интриги за литературные премии. Нас привлекала сама идея такого изощренного и бескомпромиссного буйства. Монтерлан и Камю были вратарями. Фотография Анри де [12] Собственно, Монтерлан и есть группа французских поэтов конца XIX века, которые декларировали принципы бесстрастной поэзии изящных, красивых форм. из «Пари-Матч», где он тянется за высоким мячом — кстати, я ее вырезал, завернул в целлофан и хранил у себя в столе, в запирающемся ящике, — вызывала не меньше благоговения, чем портрет Джун Ритчи в «Как будто любовь» работы Джеффа Гласса.

В английской литературе вроде бы не было ничего похожего на это самое изощренное и бескомпромиссное буйство. И в ней точно не было никаких вратарей. Джонсон был буйным и несговорчивым, но для нас — все-таки недостаточно изощренным и разносторонним; в конце концов, он всю жизнь просидел в родной Англии и пересек Ла-Манш уже чуть ли не при смерти. Чуваки вроде Йейтса, наоборот, были вполне изощренны и писали достаточно стильно, но почему-то всегда увлекались какими-то фейри и прочими сказочными приколами. Интересно, а как бы они отнеслись к тому, что все красное вдруг превратилось в коричневое? Первый бы вряд ли вообще заметил, а второй бы наверняка ослеп от потрясения.

Мы с Тони гуляли по Оксфорд-стрит, старательно изображая flâneurs . [13] праздных гуляк (фр.). Это не так просто, как кажется. Для начала необходимо наличие quai [14] набережной (фр.). или хотя бы boulevard ; [15] бульвара (фр.). и даже если у нас более или менее получалось изображать бесцельную праздность самой flânerie [16] бесцельной прогулки ( фр.). всегда оставалось раздражающее ощущение, что у нас все равно не получится начать и закончить прогулку по собственному выбору. В Париже, когда вы идете гулять, вы встаете с измятой постели в какой-нибудь chambre particulière; [17] отдельная комната (фр). в Лондоне мы всегда выходили на станции Тоттнем-Корт-роуд и шли в сторону Бонд-стрит.

— Не хочешь кого-нибудь поизводить? — предложил я, вертя в руках зонтик.