Джулиан Барнс - Метроланд

— А вдруг он книжку читает или занимается чем-нибудь интересным?

— Ну, я бы лично отложила книжку, чтобы пообщаться с родственниками, с которыми не виделась целых два месяца.

— А я бы не отложил.

— Мы сейчас не о том говорим, Кристофер.

— А о чем мы сейчас говорим?

(Найджел уже нарочито зевал.)

— Мы говорим о том, что после обеда мы едем к дяде. Так что иди вымой руки и садись за стол.

— А можно мне взять с собой книжку?

— Ладно, возьми. Почитаешь в машине. Но когда мы приедем, оставишь ее в машине. Это невежливо — приходить в гости с книжкой.

— А ходить в гости, когда тебе не хочется идти ни в какие гости, — это вежливо?

— Кристофер, иди мыть руки.

— Можно мне взять книжку в ванную?

И так далее, и тому подобное. Подобные разговоры могли продолжаться до бесконечности. И что самое интересное, матушка оставалась непробиваемо невозмутимой. Свое сдержанное неодобрение она выражала лишь тем, что называла меня по имени. Она знала, что я поеду. И я тоже знал, что поеду.

После обеда мама помыла посуду, и мы загрузились в наш неуклюжий черный «моррис-оксфорд» с мягкими, как подушки, сиденьями. Всю дорогу Мэри двусмысленно таращилась в окно, высунув голову наружу, так что ветер трепал ее длинные волосы. Найджел уткнулся в свой журнал. Я обычно насвистывал разные песенки и мелодии, всегда начиная с песни Ги Беара, которую часто передавали по радио и которая начиналась со слов: «Cerceuil à roulettes, tombeau à moteur». [43] «Гроб на колесиках, могилка с моторчиком» (фр.). Я это делал частично для поддержания мрачного настроения и частично — в знак протеста против того, что родители не разрешали включать радио. В нашем «моррисе-оксфорде» была «Моторола», встроенный радиоприемник, и, на мой взгляд, это было единственное преимущество неиностранной, необтекаемой, не красной и неспортивной машины — и единственная причина, почему ее вообще стоило покупать. У нас на заднем стекле была даже водостойкая несмываемая наклейка с рекламой «Моторолы»: Я ТОЖЕ ПОДВЕРГСЯ ВОЗДЕЙСТВИЮ РАДИОВОЛН. Родичи не разрешали включать радио в дороге, потому что музыка якобы отвлекает водителя (и не разрешали включать его в гараже, потому что от этого садится аккумулятор).

Минут двадцать аккуратной и безопасной езды, и мы подъехали к бунгало дяди Артура в окрестностях Чешэма. Дядя Артур — забавный старый хрыч. Хитрый, пронырливый и язвительный и еще — врун, каких поискать. Я всегда просто балдел от того, как он врет. Он врал не для выгоды и даже не для эффекта, своим враньем он не преследовал никаких целей — он врал исключительно потому, что его это забавляло. Однажды мы с Тони провели исследование вранья — наверное, первое в истории научное исследование вранья — и после тщательного изучения всех знакомых составили график на листе миллиметровки, «кривую вранья». С виду все это напоминало пересечение пары сисек в горизонтальной плоскости, с кульминациями-сосками на отметках, соответствующих шестнадцати и шестидесяти годам. Судя по этому графику, мы с дядей Артуром как раз совпадали по возрастным пикам вранья.

— Всем привет, — крикнул он, когда мы вырулили на подъездную дорожку. Он был весь седой, сильно горбился — хотя мог держаться прямее, просто он горбился потому, что согбенные старики вызывают больше сочувствия, — и одевался вызывающе неряшливо исключительно для того, чтобы все его жалели, несчастного холостяка, за которым некому присмотреть. Я так думаю, что он не женился, потому что не нашел подходящую богатую дуру, которая бы содержала его и при этом не замечала его недостатков. — Нормально доехали, я надеюсь?

— Очень даже неплохо, Артур, — отозвался отец, опуская стекло со своей стороны. — Слегка задержались в пробке у Четырех Дорог, но там всегда пробка по воскресеньям, так что это нормально.

— Ага, эти чертовы недоучки, которые выезжают кататься только по выходным. Житья от них нет, идиотов. Упс, извините за выражение. — Он сделал вид, что только теперь заметил, как я выхожу из машины. — Как поживаешь, малыш? Я смотрю, у тебя с собой книжка. — Это было карманное издание «Лексикона прописных истин» Флобера.

— Да, дядя. Я знал, что ты будешь не против.

(Я выразительно покосился на матушку.)

— Конечно, не против. Но сперва мне потребуется твоя помощь.

Упс.

Дядя Артур с кряхтеньем выпрямился, схватившись за поясницу и всем своим видом давая понять, как он стар и немощен, и принялся растирать толстые швы на своей вязаной кофте, как будто это были мышцы, сведенные судорогой.