Наталья Нечаева - Скинхед

— Ну а за границу-то поедешь?

— Не знаю. Не хочу пока. Наверное придется. Папахен сказал, что никак нельзя допустить, чтоб меня на суд свидетелем вызвали. Имидж, блин, его пострадает.

— На Ванечкин суд?

— Ну да, на какой же еще.

— Так он же вот-вот, когда ж ты уедешь?

— Мамаша сейчас в Швейцарию умотала, договариваться. Папахен твердо сказал, пока я не уеду, суда не будет. Отложат. Я, конечно, не хочу. Я же должна Ваньку поддержать. Он хоть и герой, но все равно страшно.

— Герой? Какой он герой, Аллочка, — вздохнула Валентина, — инвалид безрукий. Эти друзья его все на него сваливают. А у нас ни знакомств, ни связей. Боюсь, посадят, заставят за всех отдуваться… Он же безответный, смолчит на суде, все и решат, что виноват.

— Ну, если посадят, то ненадолго, — уверенно высказалась девчонка. — Я же у него была вчера.

— Да ты что? — опешила Валентина. — Как? К нему же не пускают!

— Папахен помог, — Аллочка хитро ухмыльнулась.

— Ну и как он? Хоть чуточку поправляться стал?

— Наверно. Сонный какой-то был. Да мы толком и не поговорили: Путятя пришел, это у них главный, учил его, как на суде себя вести. Говорит, молчать надо, вообще ничего не говорить.

— Как это? — обомлела Валентина. — Если он промолчит, его же во всем обвинят! Следователь сказал, лет двадцать дадут…

— Двадцать? — Алка задумалась. — Нет. Путятя сказал, что, если Ванька будет молчать, они его быстро вытащат.

— Аллочка, кто такой Путятя? Они же и так на Ванечку все свалили, будет один за всех отдуваться… Боюсь я, так боюсь… Вот, пришла с прокурором поговорить, да не знаю, к кому сунуться. Денег, наверное, дать надо, а у меня нету. И посоветоваться не с кем.

— Путятя — это какой-то их скиновский босс. Очень крутой! Ему можно верить.

— А как бы мне его найти? — загорелась Валентина. — Может, и правда поможет?

— Не знаю. Он шифруется. С ним только у Костыля связь была, так Костыль, сами знаете, где.

— Неужели никак? — Женщина умоляюще сложила ладони у лица, будто выпрашивая милостыню.

— Через Дашку попробовать? — Алка наморщила лоб. — Вроде хвасталась, что у них, типа, ну…

Набрала номер, перекинулась парой фраз, похихикала.

— Повезло! Они как раз тут рядом, на углу Невского и Большой Морской, в «KFC» крылышки цыплячьи жрут. Дашка от них прется! Тачку возьмем? — Девушка огляделась, увидела стайку такси возле «Астории». — Побежали! До угла Невского, — приказала водителю.

— Щас, разбежался, — равнодушно известил тот. — Тут идти две минуты.

— Не пыли, — отозвалась Алка, усаживаясь вперед. — Вот, хавай! — И протянула таксисту пятисотрублевку.

— Алла… — оторопела от такой щедрости Валентина. — Ты что… Давай пешком.

— Не, — качнула головой девчонка. — Можем не успеть. Дашка сказала, что уже доедают.

Таки не успели. Выпрыгнули из такси и топтались на переходе, ожидая пробуждения уснувшего красного, когда Алка взвизгнула, дернув Валентину за локоть:

— Вон они!

На той стороне Невского, на углу, остановилась, о чем-то споря, сладкая парочка. Яркая, будто спрыгнувшая из витрины газетного киоска девушка-брюнетка с роскошными, до поясницы, волосами, в коротеньком красном пальтишке, лакированных сапогах-ботфортах на высоченных каблуках, и парень, много старше, коротко стриженный, крупный, в сером полупальто и синих джинсах.

Невский в этом месте узок, будто лодыжка, да еще как толстенной повязкой передавлен строительными лесами, зашторившими бывший кинотеатр «Баррикада», но все одно — разглядеть лица на другой стороне, да еще если это незнакомые люди…

— Дашка! — подскочив на месте, крикнула Аллочка.

Увы. Голос зацепился за многозвучье моторных шумов, шипенье резины, звяканье ползущего мимо троллейбуса, людские тротуарные разговоры и повис где-то посередине проспекта, на проводах, подгоняющих разноцветные огоньки к огромной, плавающей в сиреневатых сумерках сосновой лапе, радостно возвещающей о близком Новом годе.

Сонный светофор наконец замигал, просыпаясь, но парочка на той стороне уже села в серый автомобиль, припаркованный чуть ли не на самом углу.

— Блин! — сокрушенно выдохнула Алка. — Промухали!

Серая машиненка резво вырулила на Невский, доверчиво мигая левым поворотником, и покатилась в медлительном потоке прямо к ногам Валентины.

— Дашка! — снова запрыгала на тротуаре воспрянувшая Алка, призывно маша руками и описывая тяжелой сумкой опасные круги прямо перед лицом спутницы. — Путятя! Стойте!