Наталья Нечаева - Скинхед

— Мы играли! Играли! — трясет головой добрая Катька. — Я сама! Ваня хороший, папочка, не бей его!

Ваня злорадно переворачивает фотографию отчима с черной ленточкой наискось лицом к стене: вот тебе! Конечно, мать, когда придет с работы, поставит ее как надо, но, пока они с Катькой вдвоем, нечего этому гаду за ними наблюдать! Хоть он и Катькин отец, но лучше уж, как он, Ваня, совсем без отца, чем с таким! И ничего он не погиб! Ваня это точно знает. Прибили его! Свои же дружки и прибили! Сколько раз Ваня слышал, как отчима предупреждали, что своей смертью не умрет.

— Ванечка, сыночка, ты тут… — Мать вовсе и не ругается. И на перевернутую фотографию совершенно не обращает внимания. — Господи, а горячий какой… Ванечка, встать-то сможешь? Пойдем домой, сыночка, нельзя тут… это Бимка тебя нашел! Прямо как на аркане меня притащил. Мы же с ним все дворы-подвалы по очереди обходили, тебя искали. А сюда, видишь, в последнюю очередь. Я и не знала, что тут вход есть. Это все Бимка…

Мать говорит торопливо и путано. И все время пытается погладить Ваню по голове. Как маленького. Из дверей на крыльцо выходит бабушка, прижимает внука к мягкому теплому животу:

— Ну, чего ревешь? Ты же мужик! Смотри-ка, всех карежминских курей распугал, нестись не будут!

Этот особнячок, затерявшийся в перекрестье мелких переулков возле Литейного проспекта, мало кто из прохожих замечал. Сколько таких, неказистых, двухэтажных, с облупленными фасадами и обвалившейся лепниной на окнах, виновато сутулится под серым питерским небом? Не счесть. Явно не памятник архитектуры и искусства. И бедноватая простецкая чугунная решетка, и давно немытые мелкоячеистые окна, и убитая асфальтовая дорожка по периметру вдоль стен… Если же у кого-то вдруг взыгрывало любопытство и он непременно вознамеривался узнать, что ж за здание такое унылой бородавкой выросло на пути, то, напрягши глаза, вполне возможно было прочесть скучную вывеску — ржавой позолотой на выцветшем синем: «Межотраслевое управление по обработке статистических данных в легкой промышленности». Явная нелепица словосочетания не будила воображение и не трогала душу. Любопытствующий равнодушно следовал дальше, не испытав ровным счетом ни одной из отведенных человеку эмоций. На то и рассчитывалось.

Вокруг особнячка громоздились темные от времени кубы старинных домов, за которыми светилась чисто вымытыми огромными стеклами витрин уютная фешенебельная улочка. Несколько вальяжных магазинов, рестораны, кофейни, банк. Модные машины, дорогие улыбки на нарядных лицах. Тихий центр с огромными престижными квартирами, явившимися на месте бывших коммуналок, словно пасхальные яйца, разукрашенные к сроку умелой рукой.

Каждый раз, подходя или подъезжая к месту работы, полковник Стыров довольно щурился, взглядывая на особняк. И мысленно хвалил себя — чего скромничать! — за гениальную придумку.

Рассохшаяся дверь после легкого тычка кусочком электронного пластика подалась вперед приглашающе-бесшумно. Вытянулся у стойки дежурный, подобострастно козырнул.

— Как съездили? — поприветствовала серьезной улыбкой верная секретарша.

Не дожидаясь ответа, поскольку он и не предполагался, угнездила на поднос высокий стакан в серебряном именном подстаканнике, налила до половины коричневой, почти черной, пахучей заварки, плеснула кипятка и щедро булькнула густых студенистых сливок. Ничего иного начальник не признавал.

— Трефилова и Банщикова. Через пятнадцать минут, — приказал полковник, входя в кабинет. — И соедините с пятым.

— Пятый. Первая линия.

— Вот старая корова, — раздраженно ругнулся полковник, снимая трубку. — Раздеться не дала. Ну, сама чай налила, так дай шефу хоть глоток сделать!

Впрочем, это раздражение было, скорее, привычной же похвалой себе: подчиненные, вышколенные годами совместной службы, исполняли его указания немедленно и буквально. Однако, увы, не все. Некоторые, те, что пришли из других подразделений, позволяли себе черт знает что! Например, тот же Трефилов.

— Здорово, полковник, — возник в трубке вальяжный голос пятого. — Как столица нашей родины? Как встретили? А главное, как проводили?

— Взашей проводили, — мрачно хохотнул Стыров. — Требуют повторения весеннего подвига. Причем показательного.

— Деньги дают?

— И консультантов.

— Чего такой кипеж?

— Да депутаты наши опять закон на доработку отправили.

— Вот, пидорасы! Сидят там, в задницах ковыряют. А мы тут…