Алан Лайтман - Сны Эйнштейна

Не правда ли, все это выглядит необычно?

В этом мире время несет с собою возрастающий порядок. Порядок суть закон природы, универсальная установка, космическая директива. Если время — стрела, то цель ее — порядок. Будущее — это модель, структура, согласие, сосредоточенность; прошлое — произвол, путаница, разлад, рассеяние.

Философы порешили на том, что без устремления к порядку время утрачивает смысл. Будущее станет неотличимо от прошлого. Последовательность событий предстанет хаосом положений, надерганных из тысячи романов. История представится смутной, как та дымка, что вечерами обволакивает кроны деревьев.

В таком мире обитатели запущенных домов лежат в постелях и ждут, когда природные стихии сметут пыль с подоконников и расставят обувь в чулане. Запустив дела, люди могут бражничать, между тем как дни пойдут своим чередом, сами собой устроятся нужные встречи, оплатятся счета. Можно кое-как покидать в ридикюль губную помаду, кисточки, письма, уповая на то, что все само собою разберется. Не надо подрезать деревья в саду, выпалывать сорняки. На рабочих столах к концу дня отменный порядок. Одежда, брошенная вечером на пол, утром лежит на стуле. Отыскиваются пропавшие носки.

На другой лад нельзя не поразиться увиденному, посетив город весной. Ибо весной жителям осточертевает порядок в их жизни. Весной люди с бешеной энергией захламливают дома. Они наносят грязь, крушат стулья, бьют окна. Весной на Арбергергассе, как на любой другой жилой улице, слышны звуки битого стекла, вопли, стоны, смех. Весной люди встречаются без договоренности, сжигают росписи деловых встреч, выбрасывают часы, пьют ночь напролет. Это горячечное самозабвение продолжается до самого лета, когда люди придут в чувство и призовут себя к порядку.

Есть место, где время недвижимо. Капли дождя повисают в воздухе. Маятники часов замирают на мертвой точке. Собаки задирают морды с безгласным воем. Прохожие оцепеневают на пыльных улицах с вздернутой, как у марионетки, ногой. Запахи фиников, манго, кориандра, тмина взвесью стоят в воздухе.

С какой бы стороны ни приближался к этому месту пришелец, он все больше и больше замедляет шаг. Все реже постукивает его сердце, задерживается дыхание, падает температура, съеживаются мысли, покуда он не достигнет мертвой точки и не станет. Ибо здесь циркульная ножка времени. Отсюда время распространяется вовне концентрическими кругами — от состояния покоя в центре все быстрее по мере нарастания диаметра.

Кто посещает средоточие времени? Родители с детьми и любовники.

И точно, тут, где время недвижимо, родители стискивают детей в костенеющем объятье, которое уже не отпустит. Красавица дочь, голубоглазая блондинка, никогда не перестанет улыбаться нынешней улыбкой, не утратит мягкого румянца, не сморщится и не увянет, никогда не понесет обиды, не забудет родительских наставлений, никогда не задумается о том, о чем не ведают родители, не вкусит порока, не скажет родителям, что не любит их, не оставит свою комнату ради заокеанской мечты, никогда не отлепится от них.

Тут же, где время недвижимо, в тени домов целуются любовники, стиснув друг друга в костенеющем объятье, которое уже не разомкнется. Любовник никогда не уберет руки с обретенного места, никогда не вернет памятный браслет, никогда не уедет далеко от любимой, никогда, жертвуя собой, не подвергнется опасности, никогда не устанет выказывать любовь, не станет ревновать, не полюбит другую, никогда не погасит жар этого краткого отрезка времени.

Надо еще иметь в виду, что эти фигуры освещаются слабейшим красным светом, поскольку в центральной точке времени света практически нет, колебания волн замедленны, как эхо в каньонах, сила убывает до слабого мерцания светлячков.

Вблизи мертвой точки движение возможно, но так движутся ледники. Год может потребоваться на то, чтобы провести щеткой по волосам, тысячелетие — на один поцелуй. Пока тут обменяются улыбкой, в наружном мире сменятся времена года. Пока стиснут в объятьях ребенка, там перебросят мосты. Пока выговорят прощальные слова, там падут и забудутся города.

Те же, кто возвращается в наружный мир… Дети быстро вырастают, забывают вечность длившиеся объятья родителей — для них теперь это было несколько секунд. Дети становятся взрослыми, живут вдали от родителей, своим домом, учатся жить своим умом, болеют, стареют. Дети клянут родителей за то, что те пытались навсегда удержать их при себе, клянут время за морщинистую кожу и охрипшие голоса. Эти теперь уже старые дети тоже хотят остановить время, вернув его вспять. Они хотят, чтобы их собственные дети примерзли к той центральной точке времени.