М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 1

В конце концов, Гриша понял, что небрежно расставленные предметы - тоже своего рода произведение современного искусства; это не что иное, как инсталляция. Да-да, именно инсталляция, готовая поспорить с теми, что показывают в музеях. Он обратил внимание, что день ото дня порядок этих словно бы случайно оброненных вещей, позабытых на столе раковин и раскрытых в задумчивости книг - не меняется. Небрежно расставленные предметы оставались всегда на одних и тех же местах, с них просто стирали пыль. Да, сказал себе Гриша, это и есть высшее искусство - создать атмосферу искусства и культуры. Книги никто не читает, раковины никто не трогает, на картины никто не смотрит. Они покоятся без употребления веками, и только поверхностному наблюдателю покажется это положение дел фальшивым. Напротив, этот нелегким трудом горничных поддерживаемый беспорядок, эта непринужденная атмосфера интеллектуальной жизни - есть тот важный рубеж, что удерживает сегодня культура; европейская культура достигла таких высот, что выше подняться ей уже невозможно, вот культуре и остается только хранить эти славные достижения. Но разве это легкая или не важная задача?

Гриша прохаживался по гостиной и всякий раз, проходя мимо Клавдии, задевал ее руку своей. Посмотреть на нее он не решался.

- Садитесь рядом со мной, Гриша, - сказала графиня, и Гузкин сел на маленький стульчик подле нее. Они чокнулись шампанским и поглядели друг другу в глаза.

- Ступайте, - сказала графиня, - знакомьтесь и разговаривайте. Этот вечер специально для вас.

Гости осмотрели последние приобретения четы Портебалей, вынесенные на середину гостиной: картину русского авангарда («Г-н Гузкин удостоверил ее подлинность!») и скульптуру американского гения Карла Андре: одинаковые серые чугунные квадратики, разложенные по полу. Гости стали полукругом подле чугунных квадратиков. В чем же секрет этого произведения? - недоумевал Гузкин. Неведомо. Гузкин поднял один из квадратиков - может быть, что-то есть под квадратиком? Нет, ничего туда не положили - пусто. Он вернул тяжелый квадратик на место. Постоял, посмотрел. Загадочный какой мессидж. Но что-то это послание людям несомненно значит. Гость за его спиной заметил вполголоса: чем дольше я гляжу на эту вещь, тем больше я ее понимаю. Да, сказал Гриша, безусловно, - и повернулся. Перед ним стояла короткая полная женщина с фиолетовыми волосами и без шеи совершенно.

- Вы и есть Гузкин, - сказала женщина и протянула руку с короткими пальцами. Гриша поглядел в ее тяжелые коричневые глаза и подумал, что на него смотрит сама судьба.

- Вы Сара Малатеста.

- Вот мы и нашли друг друга.

Вечером того же дня Гриша описывал своим друзьям эту встречу.

- Сара зовет к себе, - сказал он Ефиму.

- Живет, полагаю, у парка Монсо, - сказал Ефим Шухман; парижскую жизнь Шухман знал.

- Сара договорилась о моей встрече с директором Центра Помпиду.

- Гриша, это верный путь.

- Да, - сказал Жиль Бердяефф, - я рад за вас, Гриша. Поинтересуйтесь, кстати, у своих знакомых: может быть, им нужен редкий гарнитур карельской березы. Мне прислал Плещеев из Лондона. Уникальные предметы.

- Я обязательно спрошу. Уверен, что смогу Сару заинтересовать.

- Я потому останавливаюсь на этом вопросе, - мягко, но настойчиво сказал Бердяефф (как и его знаменитый дед, он не успокаивался, пока не обсуждал один и тот же предмет по нескольку раз), - что увлечение технодизайном сейчас уже неактуально. Люди обеспеченные должны понимать, что подлинный комфорт дают только натуральные предметы. Теплые тона карельской березы обеспечивают именно тот уровень покоя, который необходим состоятельному человеку.

- Ты пахнешь этой женщиной, - кричала ему вечером Барбара, - у тебя руки пахнут этой женщиной! - слова «эта женщина» она произносила так же, как Ефим Шухман произносил слова «эта страна», говоря о России, - ты был у этой женщины, я знаю, знаю! - и слезы стояли у Барбары в глазах.

Гриша слушал ее и не понимал, которую из двух женщин она имеет в виду.

- У тебя ее рыжий волос на рубашке!

- Ах, она про Клавдию, - подумал Гриша и сказал вслух: - Клянусь тебе, я иду завтра не к ней. - Это была совершенная правда: он шел в Центр Помпиду, а оттуда в парк Монсо.

- Подумай, вспомни, - Барбара плакала и говорила вещи, о которых, она сама знала это, впоследствии будет жалеть, - вспомни! Это мой папа привез нас в Париж! Это я ишачу за нашу квартиру! Ты ведь так хотел жить в Марэ!