М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

- Бесправная страна, - согласился Кузин и кстати вспомнил свои беседы с депутатом Середавкиным: тот тоже сетовал на криминогенную среду. Кузин скорбно развел крепкими руками. - Такая у нас страна. Тебе до этого алкоголика какое дело? - спросил он.

- Дело простое. Его смерть я вам не прощу. Не прощу ни тебе, ни Луговому, ни Тушинскому - не прощу вам деревню Грязь и этого мужика, сдохшего в канаве. Не прощу того, что вы двадцать лет ему врали, что он свободен, а сами лебезили перед его начальством - перед префектами, директорами и банкирами, - они полезнее в деле образования. Вы знали прекрасно: случись что - мужик окажется крайним, ему никто не поможет. Внушили мужику, что он освободится, если будет ишачить на новое начальство, - точно так же, как когда-то сделали большевики. Вы повторили то же самое, но циничнее, без пафоса. Сами не убивали, нет, и мужику все одно - подыхать. Но вы его смерть узаконили и назвали победой прогресса, а с его убийцами шампанского тяпнули на конгрессе в защиту культуры. И этого я вам не прощу, сволочи.

- Я ничего про эту смерть не знаю и в деревне Грязь не бывал. А ты в этой деревне, подозреваю, оказался случайно, - сухо ответил Кузин. - Вероятно, поехал на пикник с девочками и ужаснулся мерзости русского быта. Так часто бывает с художниками.

- Верно, - сказал ему Струев, - бывает. И со мной было именно так. И вот что я решил. В стране, где выдумывают теории, чтобы оправдать то, что десять миллионов живут за счет ста тридцати миллионов, я буду на стороне большинства. Не потому, что большинство право. А потому что надо быть со слабыми. Не потому, что теории глупые. А потому, что быть паразитом и трусом - противно. Потому что теории выдумывают здесь для того, чтобы пролезть в число управляющих. Любая цивилизаторская теория здесь - это оправдание паразитизма и разрешение начальству дальше гробить народ. Русский европеец - это опричник.

И Борис Кириллович Кузин, прекрасный полемист и оратор, Кузин, который мог бы сказать, что его «Прорыв в цивилизацию» написан именно против произвола и опричнины, - Кузин ничего не ответил.

Струев сказал:

- Конечно, жизнь интеллигента стоит дороже, чем жизнь овец. Но жизнь все равно подходит к концу. Тебе теперь сколько? Пятьдесят пять?

Кузин не ответил.

- Вот и мне столько же. По-моему, стоит рискнуть.

Кузин не отвечал. Потом сказал:

- Но это преступление, это дурно. Напрасно ты мне рассказал об этом.

- Донесешь?

- Прежде всего, я постараюсь переубедить тебя. Ты все-таки гуманист.

- Ни в коем случае. Я в абстракциях не силен. Но простые вещи понимаю.

- Какие же?

- Надо смыть позор.

- Глупейшая авантюра.

- Верно, - сказал Струев. - Авантюра. Только почему глупая?

- Террор в принципе не умен. Убьешь негодяя - и что дальше? Так все бомбисты действовали - и каков результат? Либо новый мерзавец приходит на смену, либо революционер занимает место убитого - и сам становится мерзавцем. Ничего изменить политическое убийство, или революция, или бунт не могут. Глупость - и больше ничего.

- Глупость, значит, - сказал Струев. - Не глупее, однако, чем обещание переделать Россию в пятьсот дней. Не глупее, чем желание насадить в снежной стране южноамериканские порядки. Не глупее, чем план внедрить западные законы в государстве, которое лежит на востоке. Не глупее, чем считать, что осчастливишь сто миллионов тем, что десяти тысячам дашь право быть счастливыми. Не глупее, чем брать пример с Европы, которая катится черту в зубы. И уж ни в коем случае не глупее, чем идея - возложить исполнение либеральных реформ на полковника госбезопасности. Не глупее всего этого. А вообще, с точки зрения абстрактного блага, - да, затея глупая, согласен.

- Признаю, - сказал Кузин, - все перечисленное тобой - неумно. Ошибок много допущено. Но кто мог знать, Семен! Кто мог предвидеть! Какие планы были! Великие планы! И что теперь - убивать?

- Так уже убивают, ты разве не знал? Убивают давно, каждый день, тебя никто и не спросил - а убивать начали сразу же, как только прогрессивные решения приняли. Ты посчитай - включи сюда Ирак, Югославию, Чечню, Палестину, Молдавию, - посчитай и добавь придурков-коммерсантов, которых отстреливают, как уток на охоте. Посчитай резню на окраинах империи. Посчитай бабок, которые сдохли без пенсии, пионеров, которые пошли в штат вооруженной охраны, беженцев и прочую мелкую сволочь. Убивают все равно. Ты Лугового пожалел? А почему именно его? Он что, хороший человек?