М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Убийство другого есть зло, насилие - это нехорошо; однако если насилие совершено по отношению к худшей части населения, да еще такой части, что потенциально грозит части хорошей, - то это зло следует поощрять. Эту малую толику зла следует совершить, чтобы не стать жертвой зла большого. Как сказала Мадлен Олбрайт, государственный секретарь Америки, комментируя тот факт, что за пять лет убито больше иракских детей, чем это предполагалось, «это был трудный выбор, но дело того стоило». Иными словами, если бы эти дети уцелели, могли подвергнуться риску гражданские права и свободы граждан большой империи - а это куда как хуже. Политика критиковать легко - особенно тем, кто сидит дома в кресле с газетой и не должен принимать решений. Однако демократия дает возможность каждому причаститься политике. И всякий член общества должен был дать себе ответ: готов ли он поступиться правом на самовыражение, свободную совесть, открытое и прямое голосование - ради абсолютно неизвестных детей, из которых (с большой вероятностью) вырастут неблагонадежные граждане. Легко быть абстрактным гуманистом - а вот ответственным коллаборационистом поди попробуй!

Если очевидному злу можно противостоять и, возможно, потерпеть поражение, то зло дозированное, меньшее зло, принималось добровольно - как некая вакцина против зла большого. Пусть вольется в нас эта толика губительного вируса - это ведь немного, это пустяк, это послужит гарантией, что чумой мы не заболеем. Таким образом, общество вырабатывало иммунитет против злодейства - ценой того, что перманентно пребывало в состоянии умеренного бесправия и дозированного преступления. Иммунитет против злодейства вырабатывался самым простым и верным способом - общество постепенно привыкало к злодейству. Проголосуем за лейбористов - они продажные, циничные и ввергли нас в войну, это все так; однако они все же лучше, чем консерваторы, которые тоже циничны. Проголосуем за демократов; они, конечно же, проституировали понятие демократии, они - жулики и воры; однако не за коммунистов же нам голосовать - ворюга мне милей, чем кровопийца, по слову поэта. Выбора на выборах у нас нет: мы всегда, a priori, без колебаний проголосуем за меньшее зло.

Некоторое неудобство состоит в том, что пропорции общественного зла постоянно меняются в связи с политической ситуацией, и выбор собственно меньшего зла есть сложная политическая задача. Исходя из этой задачи, рядовой гражданин, привыкший голосовать за меньшее зло, постоянно оказывался в недоумении: еще вчера это зло было объявлено меньшим, но сегодня, глядите-ка, оно уже сделалось большим по сравнению с иным. Приходилось приспосабливаться и в поисках меньшего зла постоянно менять друзей, пристрастия и союзников. Безоблачность сознания, удерживающего в памяти только сегодняшнее решение, была некогда описана Орвеллом в связи с войнами между Истазией, Евразией и Океанией. Однако гражданам орвелловской утопии приходилось сравнительно легко, поскольку они оперировали всего тремя державами, - попробуй разобраться, на чьей ты стороне, если стран много.

Так голосовали за бомбежку Сербии, экономическую блокаду Кубы, за военную интервенцию в Никарагуа, на Сомали, в Гранаду и Панаму. Голосовали те же самые люди, что упрекали брежневский режим в оккупации Афганистана, голосовали свободные граждане свободных стран, привилегированных государств, которые крайне обиделись бы, если бы на их собственную территорию вошел враг. Голосовали из гуманистических побуждений, поскольку лучше пресечь нарушения права человека в отдельной точке нашей планеты, чем дать этому преступлению разрастись. И тем более странно, что иногда (когда почему-либо это было надо) означенные нарушения прав поддерживали. Обстоятельства требовали, чтобы борцы за социальную справедливость иногда меняли свои взгляды на противоположные. И они меняли, иногда достаточно быстро, иногда в течение года. Казалось бы, если уж настроиться на пресечения антигуманных режимов, то режим Дювалье на Гаити должен возмутить свободолюбивые сердца. Однако он порой возмущал - а то вовсе не возмущал. Папа Док был все такой же, и тонтон-макуты делали все то же самое - но отношение либерального джентльмена к этому безобразию менялось постоянно. Либеральные люди, свободные в волеизъявлении своем, хотели разных вещей одновременно и голосовали то за одно, то за другое, а чаще за то, что им посоветуют. Они голосовали всем сердцем за то, за что им рекомендовали голосовать компетентные люди: за эмбарго на поставки на Гаити (когда это было выгодно), против эмбарго на поставки продовольствия на Гаити (когда это стало выгодно), в поддержку моджахедов и талибов Афганистана (когда это было выгодно), против них же (когда это стало выгодно), за террор в Сальвадоре (когда это было выгодно), против террора в Сальвадоре (когда это стало выгодно), за оккупацию Восточного Тимора Индонезией (когда это было выгодно), за блокаду Индонезии (когда это стало выгодно), за поддержку Ирака (в ту пору, пока это было выгодно) и бомбежку Ирака (в ту пору, когда это стало выгодно). Впрочем, надо же оставить место и некоторой логике. Если один и тот же человек голосует за убийство курдов в Турции и против убийства курдов в Ираке, почему надо считать, что он в чем-то не прав? Почему не предположить простую вещь - что в Турции курды плохие, а в Ираке курды хорошие? Иной сторонний наблюдатель мог бы предположить, что это такая игра или шутка - ведь нельзя же голосовать за диаметрально противоположные вещи одинаково рьяно. Ведь нельзя же столь быстро менять точку зрения на вещи принципиальные (например, поддерживать или не поддерживать резню в Тиморе). Однако - меняли. И голова у голосующих не кружилась.