М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Более того, либеральный мир привык к тому, что именно так и устроена политика, именно в этом и состоит борьба за гуманизм и свободу: в выборочной помощи угодным, в хладнокровном истреблении неугодных, в ежедневном вранье, в поисках выгоды и смене партнеров по нечестной игре. Либеральный мир хладнокровно принимал тот факт, что родной сын английского премьер-министра Маргарет Тэтчер торгует оружием и получает от правительства тори лицензии на продажи вертолетов и стрелкового оружия туда, где им будут пользоваться для подавления демонстраций и голодных бунтов. А прогрессивная Тэтчер тем временем всемерно способствовала перестройке коварной социалистической империи, развалу зловещей тюрьмы народов. И противоречия не наблюдалось. Как так: мама за мир, а сын пулеметами торгует? Ну и что? Он разве не свободный гражданин? А на кухне Даунинг-стрит, 10, сын беседовал с мамой за чашкой чая (собранного, возможно, на Тиморе): - Ну, мама, как успехи? - Варвары выводят полчища из Герата. А у тебя все в порядке? - Да, подписали контракт на триста миллионов. Сухарто нужны вертолеты. - Умница. Ты мой котик. Будь добр, передай кексик.

И котик передавал кексик, а вертолеты отправлялись в Индонезию, где тренированная армия расправлялась с тиморской автономией. Но то - тори, они, как известно, могут ошибаться. Вот в чем преимущества плюрализма и многопартийности: на смену тори придут лейбористы и все исправят. И пришли лейбористы, и провозгласили программу этического решения международных проблем и ограничения торговли оружием - особенно в те места, где этим оружием могут убить хороших людей. Сама постановка этого вопроса довольно чудная: уж если покупают оружие, то, как правило, для того, чтобы из него стрелять. Вероятно, совестливые лейбористы и Робин Кук - воплощенная совесть - имели в виду, что будут строго следить, чтобы из их оружия убивали только плохих людей. Выполнимо это, нет ли, кто знает. Однако, как бы то ни было, лейбористы провозгласили этическую программу внешней политики. И немедленно выдали лицензий на торговлю оружием в десять раз больше, чем их предшественники - тори.

Избиратель, читающий газеты, мог бы сойти с ума, но не сошел, выстоял.

И ему, герою-коллаборационисту, приходилось справляться с такими неприятными вопросами, как, например, тот, отчего применение отравляющих газов иракцами следует осуждать, если сэр Уинстон Черчилль одобрял применение отравляющих газов против дикарей, считал это адекватным оружием и сам использовал. Как совместить эти два знания? А вот - запросто! И совмещали.

Если жители развитых просвещенных стран к такой эквилибристике ума привыкли с рождения, то обитатели мест, где еще недавно властвовала диктатура и произвол, те должны были еще учиться делать свой свободный выбор. Их, бедных, конечно, приучали к социальному вранью - но (будем объективны в отношении тупых восточных сатрапов) к вранью довольно топорному. Им говорили их подлые вожди, что требуется интервенция в Афганистан для спасения тамошней свободы - вот и все; в отсутствие прессы, телекомментаторов, независимых журналистов - совершать социальное зло сравнительно легко. Попробуй, при наличии всей возможной информации, сознательно сделать выбор в пользу меньшего зла - вот это работа, достойная свободного гражданина.

Свободолюбивым гражданам России досталась непростая умственная работа: им следовало примириться с гибелью их страны и понять, что в этом есть высшее благо. То был тест на адаптацию в цивилизованном обществе: сумеешь понять - будешь принят. Свободолюбивые граждане России могли воочию наблюдать, как их страна гибнет, - и этот процесс, на первый взгляд, трудно было назвать благим. Конечно, многие из мыслящих людей покривились бы на такое мелодраматическое определение ситуации: ну, вот уж прямо гибнет страна! Не будем драматизировать! Не гибнет она, так - разваливается на кусочки, вот и все. Однако как ни называй происходящее, а положение русского мужика, персонажа школьных хрестоматий, лучше не делалось - а хуже делалось.

И достаточно было взглянуть на жизнь в провинции, чтобы это увидеть.

Но мыслящие люди говорили так: а сравните это с положением мужика при советской власти - разве было лучше? И в их словах была известная справедливость, если не обращать внимание на то, что ровно такую же логику использовала Советская власть, призывая сравнить жизненный уровень подвластного народа - с его же положением при царизме до Первой мировой войны. Советские демагоги тех лет утверждали, что народу живется лучше при социализме, поскольку появились электричество и телефон. Тогда находились возражения против такой аргументации. Ишь, говорили мыслящие люди, какая демагогия! Вы бы еще с каменным веком сравнили! Подумайте, восклицали умственные люди, ведь в это время шел объективный технический прогресс - при чем здесь советская власть! Сравнили: тринадцатый год - и шестьдесят третий! Подумаешь, электричество ввели и телефон! Так это не большевики ввели - но сила вещей! И ровно те же самые люди призывали сравнить положение так называемого народа в семидесятых годах прошлого века с положением его же в веке двадцать первом. Глядите, говорили они, - теперь у мужиков есть возможность увидеть компьютер! Теперь так называемый народ может смотреть шестнадцать каналов телевизионного вещания! Теперь пресловутые мужики могут подкопить деньжат, да и купить путевку на неделю на Кипр, вот что! И ни один из умственных людей, высказывающих эти соображения, не хотел признать, что компьютер, многоканальный телевизор и туристические поездки имеют отношение не к социальной политике государства - но к техническому прогрессу и сфере капитализации общества.