М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Не тот человек был Борис Кузин, чтобы кривить душой и делать что-либо тайком (да и чего стесняться было ему?). Незамедлительно он встретился с Розой Кранц и изложил ей свои обстоятельства. Роза вспылила. В резкой форме высказала она несогласие с планами Бориса Кирилловича; два раза в ее эмоциональной (м.б. излишне эмоциональной) речи мелькнуло слово «предательство». С гневом отмел Борис Кириллович эти инсинуации, он в свою очередь вспылил. По-твоему, крикнул он в лицо своей былой возлюбленной, я должен безропотно принести себя в жертву только потому, что вам всем этого захотелось? По-твоему, я должен - на том основании, что вы используете мою теорию, - вечно быть вам обязан? В конце концов, это моя собственная теория, и, смею думать, я предан ей не меньше любого из вас! И уж если я - я, автор концепции, заметь себе! - решаю, что параллельно с работой в сфере означенных идей могу работать и в иной сфере, не слишком, кстати сказать, далекой, - что же, я не имею на это права? Кто сказал, что, написав одну книгу, я не могу взяться за другую? Какое право имеешь ты сужать мои возможности и ограничивать самовыражение? Роза Кранц была сметена таким напором и принялась говорить об обязательствах перед партией, группой товарищей и т. п. И Борис Кириллович не преминул воспользоваться ее большевистской аргументацией. Товарищи! - воскликнул он язвительно, партийцы! Именно потому я и слагаю с себя обязанности генсека Партии прорыва, что не хочу этой лагерной терминологии. Позор - в двадцать первом веке - употреблять этот людоедский жаргон. Не думай, что я уклоняюсь от обязательств, серьезно сказал Кузин, видя, что Кранц подавлена. Не думай, что я меняю свои взгляды! Никогда я их не изменю. Просто я, так сказать, расширяю палитру своего высказывания. Есть, между прочим, и вполне реалистический материальный аспект проблемы. Жалованье, предложенное мне в вашей партии, просто не в состоянии окупить всех трат. В условиях инфляции - нереально, увы. Требуется дополнительный заработок, и ты прекрасно это понимаешь.

Дома Борис Кириллович сказал супруге:

- Неприятный разговор, непростой. И вчера я выдержал очень трудную дискуссию с Кротовым. Да, тяжело остаться самим собой. Тяжело сохранить собственное лицо, когда все хотят видеть в тебе лишь партийного функционера.

- Но ты всегда был такой, - вздохнула супруга, - всегда шел своим путем.

- Что ж, - вздохнул Борис Кириллович, - раз вступив на путь свободы, свернуть с него невозможно.

И, поужинав, супруги легли спать.

Стратегия Кузина увенчалась успехом - обе партии приняли его на ура. За признанием заслуг последовала и работа. Борис Кириллович ясно дал понять, что не ищет рутинной деятельности партийца - маевок, сходок, листовок, - но готов рассмотреть возможность иностранных командировок, участия в конференциях. Брифинги в посольствах, ответственные завтраки в иностранных консульствах с живой дискуссией на культурную тему - вот деятельность, потребная для умственного человека. Вскоре Борис Кириллович Кузин был командирован Единой партией Отечества в Америку, где попутно, разумеется, провел несколько рабочих встреч, исходя из интересов Партии прорыва. Пробыл в Америке Кузин недолго - но впечатление оказалось сокрушительным. Даже такая мелочь, как разговор Кузина с его престарелым отцом, по возвращении домой, может стать иллюстрацией.

Кузин привез отцу футболку, приобретенную в Америке, - из полиэтиленового пакета он торжественно извлек майку с надписью «Чикагские апачи», показал отцу, расправив майку так, чтобы надпись была видна во всей красе. Футболка выглядела странно, если смотреть на нее, не будучи знакомым с реалиями заокеанской культуры. Если бы Германия победила в сороковые годы и затем начала выпуск футболок «Баварские евреи» - это выглядело бы примерно так же. - Примерь, отец, - великодушно сказал Борис Кириллович, вручая подарок Старик Кузин, дряхлый пенсионер, покосился на футболку подозрительно, он недоумевал, что же с майкой делать. - Одевай, вещь добротная, - подбадривал старика Борис Кириллович. Он помог отцу напялить поверх рубашки футболку и отступил на шаг - залюбовался игрой красок. - И на улицу так ходить? - спросил отец недоверчиво. - А что? Так и ходи! В Америке все так ходят - и ничего. - А написано здесь что? - Ну, это такой лозунг. В Америке у каждой футбольной команды свой собственный лозунг. - Неужели? - спросил отец. - Все команды названы по-своему: чикагские апачи, детройтские пантеры - все с выдумкой. Не то что у нас: «Динамо» да «Локомотив». Потому что - свободная страна. - Но я не футболист, - сказал пенсионер. - Неважно, там все так ходят, хоть футболисты, хоть философы. - Не очень-то в ней тепло, - сварливо заметил пенсионер. - А ты летом в ней ходи. А зимой свитерок поддевай, и будет отлично. В Америке все так ходят. - Тепло, наверное, в твоей Америке. - При чем здесь тепло! Просто культура другая!