М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Близость их теперь не была публичной. И думать было нечего о возврате прежних отношений - т. е. акта любви при стечении народа. Даже и помыслить странно, что некогда это выдающееся существо залезало мордой в сапог, вертело попой. Нет, разумеется, такое не возможно. Не на сцену же звать для публичных совокуплений лидера парламентской фракции. На супружеском ложе, произведении итальянских дизайнеров, приобретенном в модном бутике, предавались они порой трепетным ласкам. Сыч смирился с мыслью, что с перформансом его покончено навсегда, а близость с хорьком есть акт сугубо интимный.

Однако хорек неожиданно сам захотел публичности. Нет, не прежние перформансы, разумеется, пожелал он оживить - но создать некую телепрограмму, в которой затрагивались бы в том числе интимные вопросы. Все публичные люди давно обзавелись своими телепрограммами. Министр культуры Аркадий Владленович Ситный вел телепрограмму «Культура-мультура», где вместе с эстрадными группами «Цыпочки» и «Пиписки» отплясывал мексиканские танцы. Финансовый магнат Щукин вел телепрограмму «Досуг с олигархом», в которой рассказывал зрителям, как правильно проводить свободное время, если есть лишний миллион. Новатор Снустиков-Гарбо получил программу «Контркультура» и т. д. Получил телевизионную программу и хорек. Его телешоу «Стиль жизни» собирало миллионные аудитории. В качестве соведущего хорек пригласил на свое шоу Сыча и порой, на глазах у всей страны, обнимал Сыча нежной шерстяной лапкой и соединялся с возлюбленным в страстном поцелуе. Хорек приучал аудиторию к тому, что в любви, пусть странной, не всем понятной, неординарной любви - нет ничего постыдного. Он открывал для людей новые горизонты, заставлял смотреть на вещи без шор и ханжества.

Именно потому, что хорек был таков - то есть чужд лицемерия, ханжества, ложного морализаторства, Сыч и решился обратиться к нему с нетривиальной просьбой. Сыч попросил взять былую супругу к ним в дом - домработницей и кухаркой. Несчастная женщина томилась одна, сходила с ума от горя. Знакомые рассказывали, что встречали ее на улице, бредущей незнамо куда, с пустыми и бессмысленными глазами, с выражением отчаяния на лице. Сострадательное сердце Сыча заставило его пригласить несчастную к себе в новый дом. Возьмем ее, сказал он однажды вечером хорьку, ну, прошу тебя, мое счастье, что тебе стоит. Много места она не занимает, а прок с нее будет: готовит хорошо, в магазин ходит исправно, стирка, глажка, уборка - пусть будет при деле. Хорек раздраженно тявкнул, но потом великодушно мяукнул: пусть живет. Так супруга Сыча получила разрешение перебраться в апартаменты и стала жить при выдающейся паре в качестве прислуги. Ей отвели кладовую без окон, постелили на пол старый матрас, хорек строго просматривал счета и чеки из магазинов, нервно барабанил лапкой по столу, если сомневался в аккуратном подсчете. Однако велись дела неплохо, к мошенничеству женщина оказалась не склонна и порой даже удостаивалась похвалы хозяина. Случалось, что в виде поощрения к матрасу прислуги ставили жестяную миску с мышами, и женщина, поначалу отворачивавшаяся от непривычной пищи, приучилась их есть. Пойми, объяснял ей Сыч, ведь это он дает тебе от чистого сердца - для него это деликатес. Неудобно, понимаешь, просто невежливо воротить нос от того, что дают с открытой душой. Ему кажется, что это вкусно - так что ты уж съешь, будь добра. Ты что, лучше всех? И хвостиков оставлять не надо, некрасиво - подумает, что тебе не нравится. Женщина давилась и ела, и мышиные хрящики хрустели у нее на зубах. Спасибо тебе, говорил Сыч хорьку в супружеской постели, спасибо за твое сердце, за твое благородство. Благодаря тебе я узнал, что такое счастье и свобода. И хорек, прижимаясь к художнику, мило повизгивал.

Картина - есть явление невидимого через видимое. Это утверждение отсылает к Анаксагору и Демокриту: всякое явление есть видение невидимого, считали они, и наделяли философов дополнительным, третьим глазом. В сущности, картина и есть третий глаз философии. Зритель говорит себе, что видит дом, хотя в действительности видит только стену фасада; искусство дает понять, что есть перспектива, в которой фасад имеет продолжение. Знание о невидимых стенах дома - и есть, таким образом, искусство. Но если так, зачем изображать фасад?

Объяснить феномен картины (понятый, как обнаружение невидимого) можно иначе.

Рисуя, художник интерпретирует мир: Ван Гог преувеличивает желтизну подсолнуха, Рембрандт искажает анатомию, усиливая мелодраматический эффект, Босх создает из двух существ одно - например, гибрид из рыбы и человека.