Андрей Войновский - Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка

Я отлично понимаю, дорогой читатель, что после таких высказываний многие захотят незамедлительно плюнуть… прямо-таки в мою инфантильную рожу, но, что поделаешь, такой я человек. Люблю смотреть на мир, как говорится, из салона своего персонального автомобиля. вы уж извините. Да и по возрасту давно уже не мальчик. Да-с! И с этим тоже следует считаться. Но главное – я выдохся физически до полного предела от этой незатейливой «прогулочки» по лесу. Нечеловечески устал от всего этого бреда, этого неслыханного, полного идиотизма действия, происходящего со мной. Ну, и что самое-то неприятное – меня давно и не шутку обуяла удушающая паника обреченного погибать в пустыне. Абсолютно четкое понимание, что нам из этого лесного капкана выбраться уже не суждено.

И как бы в подтверждение моих суровых мыслей в ту же секунду километрах в двух от нас мы услышали звук вращающихся лопастей пролетевшего вертолета, даже не отреагировав на это обстоятельство никоим образом. Ну, во-первых, потому, что уже порядком успели к этому привыкнуть, а во-вторых, совершенно бесполезное занятие при отсутствии ракетницы, которую забыли впопыхах при сборах. Ведь все равно же не увидят. Кругом густой и труднопроходимый лес, а куда ни сунься, километров на десять – я уверен – ни одной хотя бы мизерной поляночки. И в-третьих – а это главное, – моя мадам пока домой не собиралась. Так что пусть летает. Для приличия. Ну, и на всякий случай.

– Так, привал, – донесся до меня, словно из небытия, бодрый, командный голос моей несравненной, полной сил и здоровья спутницы, к менторскому тону которой я еще со вчерашнего дня начал относиться философски.

– Как скажешь, дорогая, – выдохнул я в ответ и с дрожью в коленках безжизненно рухнул на землю. – Люда, ведь уж третьи сутки пошли…

– Ничего-ничего, потерпи. Теперь-то я уж точно знаю: мы почти у цели.

– Откуда такая уверенность? – Я почему-то не смог разделить оптимизма Людмилы Георгиевны.

– Да все очень просто. Все потому, что мы сейчас уже в конкретной аномальной зоне. Меня, кстати, Миша во снах об этом предупреждал. А вот теперь припоминай: еще вчера днем нашу спутниковую связь как отрезало. Так? А сегодня гляжу на компас… И что же я вижу? На вот, смотри сам…

Она сунула этот дурацкий прибор мне прямо под нос, а я с упадническим безразличием в глазах мог воочию наблюдать, как стрелка компаса, словно пропеллер, наматывала вокруг оси оголтелые круги, упорно не желая замечать магнитного полюса Земли.

– Ну что, тебе это ни о чем не говорит? – задали мне вопрос с каким-то мистическим воодушевлением.

– Что? Мне?.. Говорит. Мне это говорит только о том, что надо всегда прислушиваться к рассказам местного населения, – изрекая сие, я в ужасе схватился за голову. – И как теперь прикажешь нам шлепать, как ты говорила, строго на восток? И где гарантия, что он вдруг не окажется каким-нибудь там… севером?

– Ничего, друг мой, прорвемся. Думаю, сердце подскажет, – она оставила без должного внимания как мой вопрос, так и эмоции вместе с замечанием, не лишенным, кстати, логики. – Ладно, ты пока отдохни, а я отлучусь ненадолго.

– Стой! Ты куда? – Новый приступ паники охватил меня. Я, как угорелый, вскочил с земли, крепко ухватив Людмилу за рукав ее ветровки. – Нет, ты не можешь оставить меня здесь одного… умирать!

– Ох, и трус же вы, батенька. – На меня смотрели немного удивленные, но убийственно спокойные глаза, а губы покривила едва заметная улыбка. – Ну и чему мы так «испуганно перепугались»? Вот ты мне скажи: даже в этом лесу ну могут у меня быть свои сугубо личные дела? Могут? Так и расслабься, милый. Ну не при тебе же, в конце концов?

Я остался один, и, невзирая на серьезное и казалось бы непререкаемое оправдание Людмилиной – надеялся я – временной отлучки, смутная тревога не только не оставляла меня, но, напротив, нарастала с невероятной силой. Словно плакатный щит на Рублевке, стоя между деревьев и настороженно озираясь вокруг, нисколечко не стеснялся бросать особо пристальные взоры именно в ту сторону, куда совсем недавно скрылась мадам Неказистая.

Неожиданно нечто конкретно-мимолетное, просвистев над самой моей макушкой, с силой и зловещим дребезжанием вонзилось в стоявший в метре от меня широкий ствол корабельной сосны.

«Чухонцы! – всей вечностью своей взмолилась моя бессмертная душа, напуганная до самой смерти. – Я не прямой потомок царя Петра! Я вам, родные, плохого ничего не сделал! Мне мстить-то не за что, ребята!»