Андрей Войновский - Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка

– Ты – дебил! – верещало оно мне в непосредственной близости от мозга – в самое что ни на есть среднее ухо. – Ты даже представить себе не можешь, в какую авантюру ты ввязываешься и каковы могут быть последствия.

– Ну, чего вы так волнуетесь-то, уважаемый? – защищался я с достоинством прибывшего в столицу поездом Кишинев – Москва иностранца. Защищался, как мог, и ровно настолько, насколько хватало духу и аргументов. – Ну прокачусь я с этой ненормальной. И что? Где я еще такие деньги заработал бы? А теперь они у меня есть! И не просто есть, а на счету, понимаешь? То что раньше казалось несбыточной мечтой, теперь существует в реалиях. Я его вижу! Вижу этот уютный скромный домик на берегу Адриатического моря. С утра пораньше искупавшись, сижу в кресле-качалке на своем увитом зеленью балконе, пью красное вино и, закрыв глаза, думаю исключительно о хорошем.

– Ай, боже, ну какой же ты идиот! – аки Паниковский, не переставала злословить эта жалкая и ничтожная, но только не личность, а сущность, как назойливая муха жужжа перед самым моим носом. – Ты – неандерталец! Ты, как мышонок, убаюканный ощущением бесплатного сыра в мышеловке. Ничего же задарма в этой жизни не бывает. Аукнется так, что выгребная яма покажется раем. Неужели ты и вправду думаешь, что эта богатая, капризная и не видящая ничего дальше собственного носа самодурка способна привнести в твою жизнь что-то положительное?

– Не смей! – громко сопя и недовольно раздувая ноздри, парировал я выпады мерзавца. – Не смей так говорить о женщине! К тому же близкой мне женщине.

– Что?! – саркастично брызгали ядовитой слюной на той стороне сознания. – Да нужен ты ей как телеге пятое колесо. Ты что о себе возомнил, дурачишко? Пожуют и выплюнут.

– Так, все! – не смог я более терпеть этого оголтелого хамства. – Ты мне надоел! И вообще, иди-ка ты, знаешь куда?

– Да сам иди туда, безмозглый!

На том и порешили, но моему негодованию не было предела. И наверное, поэтому, бросив резкий взгляд в сторону мадам Неказистой, я, совсем не ожидая от себя подобной залихватской удали, выпалил ей прямо в лицо:

– Люда, послушай, я взрослый человек, и мне не нравится, когда со мной обращаются как с сопливым пацаном. Мне не нравится, как ты меня называешь, и с некоторых пор мне вообще не нравится слово «Грибничок». Надеюсь, это понятно? В конце концов, у меня есть и имя, и отчество.

– Ну прости меня, пожалуйста. Если тебе не нравится, клянусь, я больше никогда так к тебе не обращусь. Странно, а я почему-то была уверена, – добавила она после некоторой паузы, – что ты меня совсем не слушаешь.

– Не только Гаю Юлию Цезарю, но и многим людям свойственно одновременно и слушать, и думать, – гордо ответил я близкой мне женщине, вероятно так и не выпустив пар до конца.

– Да-да, конечно. Согласна, – чуть ли не райской птичкой в ответ прощебетала вдова. – Но я слышала, что при этом он еще умудрялся что-то писать.

Когда я понял, что пунктом нашего назначения оказалась именно деревня Батуриха – та, что недалеко от районного центра Максатиха, – не могу сказать, чтобы сильно удивился. Я почему-то так и думал. Меж тем меня не покидало какое-то странное смешанное чувство обреченности и эдакого веселенького осознания абсурдности происходящего. И когда бравые ребята из охраны за деревней в поле возле одинокой березки разворачивали заоблачной цены палатку, которой позавидовал бы самый обеспеченный бедуин: с автономным питанием, походной кухней, спутниковой антенной и прочей атрибутикой, – я праздно шатался по бедной, забытой Богом деревне, заглядывая в треснутые и веками не мытые окна полуразвалившихся домов. Дойдя до барака моих друзей, понял, что они этим летом сюда из Москвы еще не наведывались. Вот удивились бы, увидев меня здесь.

Повернув голову, заметил сидевшую на скамейке перед забором стоявшего напротив дома старушку.

Хлопнув морщинистой ладонью по лавочке и весело улыбнувшись мне беззубым ртом, она тихонько прозвенела детским голосочком:

– Чего шатуном маешься? Иди посидим, мил человек. В ногах-то правды нетути.

Немного постояв, я подошел к старушке и сел с ней рядом.

– Аткеда такой гурьбой вас привалило? Из Максатихи, что ль? – скромно поинтересовалась она.

– Из Москвы, бабуля, – учтиво ответил я ей.

– А-а-а… Геологи, значит. Да у нас тут вроде все давно облазали, мил человек. Ископаемых-то нетути. Сплошные леса. Одно, словом, дерево.