Леонид Нетребо - Пангоды

В этот же день нам, кому предстояло лететь на боевую задачу (тогда еще никто не называл это войной), выдали оружие, переодели во все новое, накормили до отвала — никогда так не кормили… Дали политическую «вводную», генерал-ветеран вкратце рассказал, как нужно воевать в городских условиях. Это был тот недолгий период времени «чеченской» эпопеи, буквально часы, когда мы чувствовали, что нужны стране, армии. Больше, до самого «дембеля», такого не повторилось ни разу.

…В Кабардино-Балкарии, в военном перевалочном лагере, из вновьприбывших «сибиряков» сформировали команды, и на неопределенное время оставили не у дел, как показалось танкистам, практически забыли. Между тем, эшелоны периодически уходили в сторону Грозного. Экипаж послал Гордиенко, командира танка, к начальнику лагеря с просьбой: хотим определенности, отправьте нас. Офицер посмотрел на Сергея с грустным удивлением и сказал: ну, что ж, как раз экипажа в одной роте не хватает, собирайтесь.

— Нас настраивали: берите воду здесь, заливайте фляжки, любые емкости, в Грозном все отравлено, есть-пить нельзя… Прибыли на место. Это был старый укрепрайон дудаевцев, недавно у них отбитый, на окраине города. Первые впечатления мрачные: грязь по колена, близкая стрельба, рядом остановились две машины «Урал», одна с ранеными, другая с трупами — до верху, до самого тента… «Старики» сказали, что ежедневно «Уралов» таких, с «двухсотыми», штук пять-шесть. Посоветовали: кокарды и все блестящее снять — снайперы работают днем и ночью. И еще сказали: ну, танкисты, если живыми останетесь, значит, заговоренные, потому что… смешное у нас командование — кто же на танках в городе воюет! Подошел полковник, из «афганцев»: ребята, настраивайтесь на настоящую войну — это не Афганистан, это хуже.

Их опять оставили «в покое», не поставив никакой задачи, не выделив техники. Наконец, на настойчивые вопросы танкистов ответили: вон стоят подбитые, с небольшими неисправностями машины, выбирайте, два-три дня на ремонт — и в бой. Когда ставший на время их танк Т-72 был готов, Сергею сказали: завтра на Белый Дом.

— В район центра города наш взвод (три танка) прибыл к вечеру. Ночевать в машинах нельзя — артобстрел, коротали ночь в подвале одного из домов около рынка. Там впервые увидел тех, кто «переживал» долгие месяцы войны в подвалах: пожилые люди, дети… Запомнилась восьмидесятилетняя старушка. О чем она думала — жалела о том, что дожила до этих лет? Сейчас я понимаю: воюют не народы, воюют бездарные политики, не умеющие решать вопросы по-человечески, но пребывать в скотском состоянии, в том числе убивать друг друга, приходится простым людям…

Один раз пришлось сбегать от подвала к танку — получили приказ настроить радиостанцию на нужную волну. Площадка простреливалась. Сергей бежал до своей машины, как он говорит, пригнувшись, со скоростью звука. Несколько раз выстрелил снайпер, «неудачно». Когда Сергей бежал обратно, зацепился ногой за проволоку — в это время выстрел снайпера, — упал, быстро вскочил и вскоре был в безопасности. Через несколько дней в одной из подвальных ночлежек морской пехотинец спросил его удивленно: вы, танкисты, как и ваши танки, бронированные, что ли?

— И рассказывает мне, что в такой-то день в таком-то месте видел, как танкист бежал от своего танка в укрытие: «Снайпер в него попал, а он вскочил и еще быстрее побежал! И так три раза! И что бы ты думал — ни царапины!» Выяснили, что тот «неуязвимый» это я. До сих пор смеюсь, когда вспоминаю рассказ морпеха.

… Итак, утром пятнадцатого января приказ — взводу выехать в район Белого дома. Одна машина не завелась, команда сообщила: «Замерз двигатель». Вторая, в которой находился комвзвода, лейтенант, запустилась, но тоже обнаружилась какая-то серьезная причина… Не берусь никого судить… Не знаю. Мне все равно сейчас. В общем, поехал один наш танк.

Подъехали к командному пункту, я выскочил для получения приказа. Подошел генерал, строго начал: «Итак, лейтенант!..» Я говорю: «Товарищ генерал, я — сержант». Он в лице изменился: «Как — сержант?! А где офицер?» — Потом смягчился, покачал головой, махнул рукой: — «Ладно, сынок, пойдем, покажу, что нужно сделать». Тут же я встретил своего друга-танкиста с прежнего места службы, Мишу Засыпкина, обнялись, перебросились несколькими словами, и пошли двумя танками на Белый Дом, правда, с разными боевыми задачами. Моим заданием было — разрушение верхних этажей конференц-зала.

…Расположились в танке. Затихли, как бы присели «на дорожку». Экипаж просит (они уже знали, что я верю в Бога): командир, Серега, помолись за нас всех. (Чем я оправдывал грядущее нарушение Святых Заповедей? Я в этом определился еще когда шел в армию: власть на земле — от Бога, и мы должны подчиняться этой власти.) Помолился. Ребята молчали… Мне кажется, что и они молились, только по-своему. Все веруют, только не все об этом знают.