Леонид Нетребо - Пангоды

Муж приехал на год раньше, заработал денег, купил «балок», вызвал жену — многие семьи начинали осваивать Север по такой схеме.

— По какой же «схеме» вы прожили здесь двадцать лет — за которые выросли ваши дети, в которые ушла вся молодая жизнь, — спрашиваю я Светлану Александровну.

— Мы приехали сюда, как и все, ненадолго, — объясняет моя собеседница. — И так же, как многие, остались здесь — почти на всю жизнь…

Она стала связистом сразу после школы, двадцать беспрерывных лет проработала в пангодинской газсвязи, есть что вспомнить. Последние годы рабочие будни стали спокойнее, комфортнее — надежная импортная техника, компьютерное управление процессами… Но когда я спросил, какие из трудовых лет вспоминаются с большей теплотой, Светлана Александровна без раздумий ответила:

— Первые молодые северные годы…

…Связь тогда была «декадно-шаговая» — это ряды высоких панелей, в которых вся «логика» собиралась путем передвижения механических деталей, притягивания электромагнитов, видимого соединения контактов. Это уже «древняя» система, про которую старые связисты в шутку говорили, что принцип ее работы такой: «Тра-та-та-та…»

— Бывало: холодно в помещении, смазка замерзает, загустевает, все затормаживается. Периодически подходишь к стойке, тряхнешь ее, слышишь тра-та-та! — «логика» побежала. Значит: кто-то куда-то дозвонился.

— Ну и как, «накопили» на кооперативную квартиру на черноморском побережье?

— И тут мы тоже — «как все»: за одну ночь реформ плакали наши сбережения. А Крым остался за границей…

Светлана Александровна получила квартиру «на земле» от Надымгазпрома. Но уезжать с мужем пока не собираются: «Видно судьба такая — пока есть здоровье, оставаться северянами…»

В Пангоды, на маленькую электростанцию, где предстояло начать северную трудовую биографию, я попал вечером выходного дня. Поэтому «вводную» получил не от инженера по технике безопасности, а от одного из дежурных электриков, который проводил меня на ночлег до холостяцкого общежития.

— Инженером смены, говоришь? Значит, моим начальником будешь, сказал электрик, когда мы выходили с территории предприятия. Остановился, указал на место возле дорожки: — Кстати, вот здесь в прошлом году одного начальника застрелили. Электрик один. И тут же, понял, — отшагнул, стволы в рот, и… Два трупа. Как говорит один наш умник, «Се ля ви» на почве «Шер…» — как там? — «ля фам…» Одним словом, Север, брат.

Он замолчал глубокомысленно. Трагизм не вязался с тем, как он держал сигарету: большим и указательным пальцами, три остальных элегантным гребешком отведены в сторону. Мне, уставшему от дороги и неопределенности, стало тоскливо. Я спросил:

— А правоохранительные органы тут у вас… функционируют?

— Милиция? Есть, Геннадий Иванович, участковый. Вот такой мужик! электрик отщелкнул окурок, смял «гребешок» в кулак и поднял вверх большой палец.

Относительно спокойное течение недели участкового Геннадия Ивановича Смирнова прервалось сегодня утром. Пострадавший явился прямо из поликлиники, где ему уже три дня оказывали помощь, нейтрализуя последствия глубокого отравления и частичного обморожения кожного покрова. Однако причина его появления в милиции была не в пошатнувшемся здоровье — пропала крупная сумма денег, выручка от продажи балка, несколько тысяч рублей. Рассказал, как получил от покупателя деньги, отдал ключи, обмыли сделку прямо в балке. Помнит, что «добирал» в общежитии, у Поручика.

Обнаружили его ранним утром следующего дня, мертвецки «бездыханного», на ледяном грязном полу тамбура того же общежития. Женщина, одна из проживающих на первом этаже, уходила на свою почти ночную, предутреннюю работу — это его спасло. Еще час-другой, и он вряд ли бы проснулся. Меданализ показал наличие в крови неудачливого продавца северной недвижимости не только большого количества алкоголя, но и транквилизаторов, входящих в состав снотворных препаратов. Когда «продавец» полностью пришел в себя, это известие, вкупе с главной неприятностью о пропаже денег и привели его в милицию.

Если бы не служба в армии, то вполне можно было сказать, что милиционером Геннадий Смирнов сделался, как говаривали раньше, от сохи. Родился и вырос в одной из деревень Торжокского района Калининской области. Помогал колхозникам растить лен, пас телят, доил корову. Семья была большая, работы много, отец инвалид. Родители, всю жизнь проработавшие в колхозе, не мыслившие своей жизни вне деревни, Геннадию, шестому, предпоследнему ребенку в семье, сказали: езжай в город, хоть паспорт получишь. И он поехал в Торжок учиться на электрослесаря.