Леонид Нетребо: Шахристан

Оказывается, вожатая своим «лебединым» движением приглашала к выходу: «А вот и наш кусочек ущелья! Нам здесь жить…»

Дорогу перегородил пионерский патруль, вскинув руки в приветствии-салюте и потребовав пароль.

— Костер! — привычно сказала вожатая, весело и бодро, выйдя из автобуса.

— Буд гатоф! Сигда гатоф! — темпераментно крикнул из окна салютующим пионерам смуглый водитель, внося свою шутливую лепту в ритуал, — открывай шлагбавым! — Обернулся к пассажирам, засмеялся. — Всо, приехали, сейчас отдыхать, располагаться будем.

Их встретил красивый, загорелый молодой мужчина: высокие ботинки на мощном протекторе, одежда оливкового цвета — шорты, ковбойская панама и пионерский галстук, повязанный как-то особо, с изысканной небрежностью, по-пиратски… Такими представлял Мальчик входящих в моду бойскаутов, про которых с восторгом говорили в телевизионных программах и писали в журнальных статьях. Уверенность и красота встречавшего тоже свилась в добрый знак Мальчику, уставшему с дороги, но полному возвышенного ожидания.

Он ступил на землю «кусочка ущелья», в прохладное царство каменного величия, одетого зеленью, овенчанного снежными гребнями и неподвижными облаками, наколотыми, как подушки, на белые пики.

Ущелье показалось и широким тоннелем без крыши и гигантской траншеей, с убегающими в необозримый верх косыми, неровными боками-стенами — плоскостями длиннющих призм, некогда покорёженных вселенской трагедией: вулканами, сотрясениями и смещениями земли…

Прижимаясь к левой призменной стене, бугристой анакондой извивался, шумел и пенился сай, искристый, подкрашеный солнечной синькой. Хвост анаконды терялся в дальнем, коричнево-зеленом сумраке, хмуро знаменовавшем конец тоннеля, из которого росла и вздымалась вершина, «отец ледника», уводя взгляд Мальчика в левое поднебесье — пусть полюбуется, книжный вояжер, настоящей снежной горой, до которой (такого не было никогда в жизни) рукой подать: и вон ведь, от самого пика, пригласительно спущена седая, воздушно-кружевная прядь, — песцовый шлейф от облака-шапки, — и теряется, истаивая где-то рядом, над саем, чуть ли не прямо за брезентовой палаткой, где предстоит жить.

Чего не покажется от восторга, рожденного первыми минутами восхищения.

И нестерпимо захотелось обернуться, чтобы и за спиной увидеть радость. И действительно, между грядами вершин, прямо по курсу, мимо всего, — погожая, лиловая перспектива вечернего солнца.

День заезда в лагере прошел без «линеек» и собраний. Встреча начальника лагеря, окруженного вожатыми, с новой паствой состоялась в непринужденной обстановке, за ужином, в столовой — длинный стол с двумя рядами скамеек, всё укрытое военным брезентом защитного цвета.

У входа в столовую встречал повар-таджик, красный, лоснящийся, как будто от жира, и приговаривал, пригласительно протягивая руки к накрытому столу: «Хуш омадед! Добро пожаловать! Бисьёр бамаза! Очень вкусно!»

— Ужас, как страшно пересолить! — чуть позже громкоголосо объяснял причину недосола начальник лагеря, в первую очередь задавший вопрос о качестве пищи. — У нас, на Востоке, есть поговорка… э-э… Короче, по русскому языку аналогичный есть, недосол на стол, пересол по спине! Вообще, у нас в лагере повара ужас как хорошо готовят! В дальнейшем скАжите, вах, повар, молодец, ужас вкусно!.. Здесь у нас на горах прохладно немножко, вы заметили, зато аппетит — мма!.. Домой вернетесь, папа-мама не узнает, мордашки вот такой будет, большой и красный, как у меня!

Румяно-белолицый, с носом-картошкой и блестящей по-арбузному лысиной, украшенной оттопыренными ушами, — начальник совершенно не производил впечатления восточного, в понимании Мальчика, человека. Настолько он имел европейскую внешность и даже, что показалось невероятно смешным, походил сразу на несколько мужчин, играющих по вечерам в домино, — соседей Мальчика по двору, расположенному в тысячах километрах от Средней Азии, почти в центре Европы. Но всё на место ставила жутко акцентированная речь первого руководителя, сдобренная штампами, приобретенными, как понималось, на ответственной работе, — представляясь, начальник рассказал, что в обычное, неканикулярное время является директором в интернациональной школе. В этой же школе, многозначительно, подняв палец кверху, заметил директор, «успешно трудится и эта молодая учительница», ныне старшая вожатая лагеря, сопровождавшая от аэропорта до места «европейскую» группу, в составе которой прибыл Мальчик.