Кормак МакКарти - Дорога

Дорога пересекала высохшее болото, со дна которого из мерзлой грязи поднимались к небу ледяные сосульки, будто сталагмиты в пещере. Следы давнего костра на обочине. Дальше — бетонная дорога на насыпи. Мертвая трясина. Сухие деревья в серой воде, с веток свисают пряди мрачного сухого мха. Лоснящиеся полосы сажи по краям дороги. Стоял, облокотившись на шершавую бетонную ограду. Вероятно, именно теперь, когда мир подвергся уничтожению, можно понять, как он был создан. Океаны, горы. Зрелище, внушающее благоговение, — мир исчезает, как будто пленку прокручивают в обратную сторону. Всеобъемлющая пустота, словно губка, всасывающая все в себя, безжалостно и хладнокровно. Тишина.

Все чаще на дороге стали попадаться завалы из сосен. Вырубленные то тут, то там широкие просеки. Развалины зданий вдоль дороги, переплетения электрических проводов с придорожных столбов, перекрещенных, как вязальные спицы. На дороге груды мусора, пробираться с тележкой среди них не так-то легко. В конце концов они просто уселись на обочине и стали рассматривать то, что ожидало их впереди. Крыши домов, стволы деревьев. Лодка. Высокое небо, по нижнему краю которого лениво колышется зловещий океан.

Порылись в раскиданных на дороге вещах и нашли сумку для него и небольшой чемоданчик для мальчика. Сумка удобно висела на плече. Упаковали в них одеяла, и полиэтилен, и оставшиеся консервы и, бросив тележку, пошли дальше. Пробирались сквозь завалы, карабкались. Невероятно медленно. Останавливался, чтобы передохнуть. Присел на брошенный диван, разбухший от сырости. Нагнулся, сдерживая кашель. Стянул с лица маску, всю в кровавых пятнах, и прополоскал ее в придорожной канаве. Выжал, но не надел, а просто стоял на дороге. Белый пар дыхания. Вот и зима приближается. Обернулся и глянул на сына. Стоит со своим чемоданчиком, как сирота на автобусной остановке.

Через два дня они дошли до широкой реки, впадающей в океан. Мост через реку обвалился и лежал, омываемый медленными волнами. Сидели на сломанной опоре и смотрели, как вода приливает и бурлит в ажурных решетках упавших пролетов. Посмотрел вдаль, на расстилающуюся за рекой местность.

— И что нам теперь делать, папа? Ты это хотел спросить?

— Да… — согласился мальчик.

Подошли по глинистому берегу к наполовину занесенной илом лодке, стояли, рассматривали. Из тех еще, доисторических времен. В воздухе запахло дождем. Потащились со своими вещами на пляж, искали, где бы укрыться. Ничего не нашли. На берегу насобирал выбеленные водой деревяшки, сложил в кучу и разжег костер. Потом сидели в дюнах, накрывшись полиэтиленом, и наблюдали за надвигающимся с севера дождем. Дождь усиливался, капли оставляли вмятины на песке. Костер зашипел и задымился, дымок медленно закручивался, а мальчик свернулся калачиком под шуршащим от дождя полиэтиленом и вскоре уже спал. Отец натянул на голову пленку как капюшон и так сидел, глядя на серый океан, скрытый за пеленой дождя, и на волны прибоя, разбивающиеся о берег и сползающие по исколотому дождем песку.

На следующий день ушли с побережья, в глубь суши. Громадная болотистая низина. Мертвые заросли папоротника и диких орхидей, до которых ветер не сумел добраться. Памятники самим себе — из пепла. Каждый шаг — пытка. Через два дня, выйдя наконец к мосту, он рухнул на мешок, обхватил себя обеими руками и кашлял, пока совсем не изнемог. За два дня они прошли не больше десяти миль. Перешли через реку и почти сразу же набрели на пересечение дорог. Гроза шла с востока на запад и, преодолев горный перешеек, повалила сухие мертвые деревья, как бурный поток — водоросли на дне. Прямо там и устроили стоянку, и когда он лег, то понял, что с этого места ему не сдвинуться и что здесь он умрет. Мальчик смотрел на него со слезами на глазах:

— Ты что, пап?

Смотрел, как мальчик идет по траве и несет ему кружку с водой. От мальчика исходило сияние. Взял кружку, отпил и откинулся назад. Из еды у них осталась последняя банка с персиками, и он заставил мальчика поесть, а сам отказался.

— Я не могу. Все в порядке.

— Я оставлю тебе твою часть.

— Хорошо. Сохрани до завтра.

Ребенок взял кружку и куда-то пошел. Сияние двинулось вслед за ним. Он хотел сделать навес из полиэтилена, но отец ему не позволил. Сказал, что не хочет никаких загородок. Лежал и наблюдал за мальчиком, занимавшимся костром. Хотел видеть сына. Сказал: "Оглядись вокруг. Нет ни одного пророка в долгой истории Земли, чье имя сегодня бы не упомянули с почтением. Что бы и как ты ни сказал, правда на твоей стороне".