Джоанн Гринберг - Я никогда не обещала тебе сад из роз

— Не замечала, — ответила Дебора, а сама задумалась: замечает ли она хоть что-нибудь в этом мире?

— Хочу тебе кое-что сообщить, — чуть смущенно продолжила мисс Корал. — Для тебя нашелся учитель: он серьезно изучает древнегреческий и свободно на нем читает… если попросишь, он охотно тебе поможет, я уверена.

— И кто же это? Кто-нибудь здешний? Из пациентов?

— Нет, это мистер Эллис, он сейчас здесь, у него ночная смена.

— Эллис!

Дебора сообразила, что случай с Элен и горькая расплата за увиденное, да еще с раскрытием себя — все это было до появления мисс Корал. Она вспомнила, что после отповеди Макферсона вообще не заговаривала с Эллисом, и поняла, что его насмешки и ухмылки, такие же зримые и очевидные, как пламя Антеррабея, поблекли и слились с общим фоном отделения. Говорил он теперь мало и не сталкивался с необходимостью защищаться. Поскольку в своем деле он уже не был новичком, пациенты больше не испытывали его на прочность и воспринимали как своего рода блюстителя правил, отдельные из которых по-прежнему действовали. Возможно, ему уже поставили на вид за избиение пациенток; а может, и нет. Может, были (а может, и не были) такие, кто в его смену оказывался менее уверенным в окружающем мире, чем прежде.

— Если ты и вправду хочешь учиться, — мягко продолжила мисс Корал, — ключ к истине в его руках. — И она тихонько засмеялась своей аллюзии [10] Мисс Корал ссылается на Евангелие от Матфея (16: 17–19), где повествуется о том, как Иисус Христос вручает апостолу Петру ключи от врат рая. . — Я уже передала тебе все свои познания в древнегреческом.

Дебора видела в конце коридора Эллиса, отпирающего дверь ванной комнаты для Супруги Отрекшегося. Он ни разу не взглянул на пациентку и не произнес ни слова, а только посторонился, чтобы дать ей войти. Не изменившись в лице, он двинулся обратно по коридору, не глядя ни на кого. Когда он проходил мимо Деборы, внутри у нее все сжалось с такой силой, что она упала на колени. Прошло некоторое время, прежде чем обморочное состояние отступило, но когда Дебора прогнала головокружение и очнулась, то обнаружила рядом с собой не Эллиса, а Касла, нового санитара.

— Что случилось, Блау?

— Ваши пространственные законы — еще куда ни шло, — отдышавшись, ответила она, — но следите за тем, какой выбор вы нам предоставляете!

Не одну неделю Эстер Блау переживала и мучилась, не решаясь поведать Сьюзи о болезни сестры. Кто не слыхал о напыщенных старомодных мелодрамах с безумными персонажами, вроде потерявшей рассудок женщины из «Джен Эйр»; о бедламе, о сотнях затемненных домов, где за прочными стенами брезжат туманные надежды, о еще более туманных историях из туманных воспоминаний, о маньяках-убийцах, которые через потомков несут свою порчу в будущее? «Современное естествознание» много чего прикрывает официальной ложью, но в умах — как в воспаленных, так и в здравых — под поверхностью фактов по-прежнему живут извечные страхи. Обыватели принимают на веру новые теории, новые доказательства, но зачастую их вера оказывается не более чем ширмой: поскреби — и откроется голый, откровенный ужас, накопившиеся за десять тысяч поколений залежи страхов и наговоров.

Эстер не могла примириться с мыслью, что для Сьюзи знакомый образ сестры вытеснится шаблонной картиной существа с безумным взором, одетого в смирительную рубашку и посаженного на цепь в мансарде. Теперь она понимала, что именно такая картина представилась им с мужем, Джейкобом, когда они впервые услышали скрежет замков, увидели оконные решетки, а потом содрогнулись от пронзительного женского вопля, донесшегося откуда-то из-под высокой крыши. И все же Сьюзи надлежало узнать правду; откладывать долее уже не было возможности. Младшая дочь взрослела; не вечно же шушукаться у нее за спиной, да и нечестно ограждать ее от своих глубочайших тревог. Но чтобы открыть ей правду, требовалась определенная осторожность и профессиональная уверенность. Они решили доверить этот разговор доктору Листер. Но та ответила отказом, пояснив, что это обязанность родителей.

— Спешки нет, — сказал Джейкоб.

Эстер знала, что «спешки нет» — это всего лишь лазейка, куда он тихо ускользает, чтобы ничего не делать. Закрой глаза — и проблемы нет, все будет чудно-чудно-чудно. Но и это — ложь. Так они и уклонялись то в одну сторону, то в другую, пока Эстер наконец не взяла верх. После ужина, когда Сьюзи поднялась из-за стола, чтобы поупражняться на пианино, ее окликнула Эстер: