Джоанн Гринберг - Я никогда не обещала тебе сад из роз

Время неустанно двигалось вперед. Подобно теннисному мячу, Дебора летала из одной зоны Ира в другую, из пределов Земли — в никуда, из солнечных квадратов — в черноту, над линиями, отделяющими время здравомыслящих, и при этом старалась не обижать мистера Эллиса. Она освободила его от имени Хоббса, подчинялась указаниям, хотя и без особой радости, и, насколько хватало сил, мирилась с его мученичеством — своим собственным бытием. Через отделение проходил поток медсестер-практиканток. Одни удовлетворялись хотя бы тем, что перестали бояться душевнобольных, другие бежали сломя голову, подгоняемые хлыстом отдаленного сходства между изречениями безумных пациенток и своими неизреченными мыслями. Вот и сейчас пришла новая группа, которая тут же столкнулась с наготой Констанции, с грациозной и зубодробительной агрессией Элен, с заблокированными глазами Деборы. Одна молодая сестричка преувеличенно громко отметила:

— Эта девчушка смотрит сквозь меня, как будто я вообще не здесь.

В порядке утешения Дебора через некоторое время шепнула ей на ухо:

— Не «я», а «она».

Имелось в виду, что отрицать нужно местонахождение уродки-больной, а не симпатичной медички, но запоздалая поправка лишь еще больше встревожила и без того перепуганную девушку, а Дебора в который раз убедилась, сколь непреодолимая пропасть отделяет ее от биологического вида, именуемого «человек разумный».

Дебора стояла в тесном изоляторе, примыкавшем к холлу. Поднос с завтраком принесла ей одна из практиканток, бледная, неумело возившаяся с ключами (что отличало ее от прочих) и, видимо, помнившая тайный бедлам ночных кошмаров, которые, по крайней мере, были свойственны, знакомы и понятны Деборе. Дебора прошептала ободряющие слова, но медичка, окаменев лицом, резко развернулась и чуть не упала, запутавшись в собственных ногах.

Почти инстинктивно Дебора выбросила вперед руку, потому что неуклюжесть роднила ее с этой девушкой; рука подхватила ту за локоть и отпустила не сразу. Практикантка обрела равновесие и, выпрямившись, отпрянула — страх придал ей сил, чтобы доковылять до коридора.

— Страдайте, — сказала Дебора тем, которые толпились в Ире и хорошо знали это иносказательное приветствие. — Я служу проводником для молний и ожогов. Врач направляет их сквозь меня, а потом они перетекают к медсестре. Здесь я превратилась в медный провод, но другие видят во мне лишь колючую проволоку!

Антеррабей рассмеялся.

«Не теряй чувства юмора, — посоветовал он в бесконечном, свободном, огненном падении, роняя искры со своей гривы. — За пределами любого — да хоть этого, тем более этого — изолятора, отделения, больничного корпуса веселись после окончания ее смены, двигайся, дыши в той стихии, которую никогда не поймешь и не узнаешь. Тамошние вдохи и выдохи, кровь и кости, ночь и день по сути своей отличны от твоих. Твоя субстанция для них губительна. Заразившись твоей субстанцией, люди сойдут с ума или погибнут».

«И Жерло тоже?»

«Несомненно».

В ужасе от своей разрушительной власти, Дебора вскрикнула и с тихим стоном упала на пол:

«Слишком много власти, слишком много зла. Не допусти, чтобы от этого страдали другие… только не от этого… только не от этого! Не от этого… не от…»

И вот она уже поднялась над собой, облачилась в ирское прозвание и положение, а потом, метя в низ живота и в пораженную опухолью плоть, раскисшую, как гнилая дыня, отпинала ту себя, что валялась на полу. Под скрип ритуального прощания небо за кованой решеткой отяжелело от мрака. Выглянув наружу, она поняла, что стоит не горбясь, прямо перед окном, и тихо молит: « Вы, все, дайте же мне умереть ». Ополчись на нее все разом, ей — она это сознавала — пришел бы конец. Ни радость, ни счастье, ни покой, ни свобода не могли окупить этих страданий.

«Прикончите меня, Антеррабей, Синклит и все прочие. Раз и навсегда сокрушите меня при помощи этого мира!»

Снаружи включили свет; в замочной скважине заскрежетал ключ.

— Обычная проверка, — весело начала заступившая на смену медсестра, но при виде лица Деборы повернулась к своей помощнице, ожидавшей в коридоре. — Заканчивай обход и готовь холодное обертывание.

Дебора не разбирала, какой у нее вид в которой из двух ипостасей, но испытала огромное облегчение. Помощь пришла благодаря тому, что из-под маски, очевидно, просочилось нечто горестное.