Александр Нежный - Там, где престол сатаны. Том 1

Она подняла голову и взглянула на него заплаканными, покрасневшими глазами.

– Нет, Петенька, папы…

У о. Петра поплыло под ногами.

– Постой, – ошеломленно промолвил он, – ты что… – Как слепой, он повел в воздухе рукой и оперся ею о стену. – И где…

– Пойдем, – тихо проговорила она, – не у дверей же…

И на кухне, наливая мужу чай, нарезая хлеб, придвигая масленку, рассказывала, как ввалился в дом Ванька Смирнов, сам пятый, не то шестой, сейчас не упомнишь, и все с винтовками, и китаец при них, одного с Ванькой росточка и такой же злющий, и пытали у нее, куда о. Петр подевался, а она ответила, что в Пензу, за лекарствами для папы, а Ванька не угомонился и дальше спрашивал, когда будет, и она им сказала, что управится и тогда вернется, ну вот… Его нет, отца Петра, Ванька сказал, а он против советской власти выступил и пусть теперь за свои слова ответит. А покудова мы за него старика заберем и эту ведьму черную… Он мать Лидию так обругал.

– И увели они, Петенька, и папу, и мать Лидию в тюрьму увели! – обхватив голову руками, она зарыдала без слез.

– За меня, значит? – как со стороны услышал свой голос о. Петр и поразился странному его звучанию: будто петля перехватила горло.

– Так сказали, – еле вымолвила Аня.

– А Саша? Он знает?

– Ходил он к этому рыжему… сидит в козловском доме… Вечером вчера пошел… Я, говорит, у него и папу отхлопочу, и мать Лидию… Ни за что его Нина не хотела пускать, даже на колени встала. Не ходи, пропадешь! А он пошел. Я у них допоздна сидела, его ждала. Не дождалась. Сейчас хотела бежать… – Она умоляюще взглянула на него. – Петенька…

– Что? – выдавил он.

– Петенька… – пролепетала она.

– Ты, Анечка, главное, себя береги… Сыночка нашего. Сама видишь, что творится…

Он встал.

– Ты бы поел, Петя, – со смертной тоской в глазах сказала она.

– Не могу… не лезет… Поди, Анечка, ко мне.

И когда она подошла, он обнял ее, поцеловал в лоб, а затем, отстранив, благословил.

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа… Господь милостив. Ну поорет на меня Ирод этот рыжий… ну в тюрьму упечет… Эко дело! – бодро воскликнул о. Петр. – И апостолы в узах были, и святые терпели – и я с их и Божьей помощью вытерплю. Помолимся, и я пойду. Меня арестуют, а папу выпустят. И ты с ним меня жди. Помолимся… Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного водворится, – с верой в непреложную истину этих слов, твердо произнес он. – Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него… Не убоишься от страха нощного, от стрелы, летящия во дни, от вещи во тме преходящия, от сряща, и беса полуденного… [36]

– Не приидет к тебе зло, – жарко выдохнула Аня, – и рана не преближится телеси твоему… яко Ангелам Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия… [37]

– Воззовет ко Мне и услышу его: с ним есмь в скорби; изму его и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое… Аминь. Все, Анечка.

Он шагнул к порогу, но с отчаянным воплем она кинулась к нему.

– Петя! Не жить мне без тебя! Петенька, голубчик ты мой! – Она обвила ему шею руками.

Осторожно их размыкая, он говорил: «Ну, все… Аня… все» – и почти выбежал из дома, захлопнул дверь, постоял, привалясь к ней спиной, и быстрым шагом двинулся в центр града Сотникова.

И пока шел, все твердил про себя: «…явлю ему спасение Мое…». Яви, Господи. Не дай сгинуть в преисподней. Оборони от врагов, дышащих яростью. Избави от злого заточения, убереги от погибели, спаси и сохрани от зверя, вышедшего пожрать Церковь Твою. Милосердной Твоею рукой отведи лютую казнь, ибо не один живу я на свете, а вместе с возлюбленной супругой, которая носит под сердцем от плоти и крови моей. Каково будет ей в горьком вдовстве – с дитем и стариком, моим отцом? Он снял кепку и перекрестился на купола и кресты Успенского собора, молчаливой громадой возвышавшегося над площадью. Отцу Михею Царство Небесное и вечная память. Как же летел сброшенный безумцами с колокольни страдалец-звонарь, как рот его был открыт в безмолвном вопле и как пронзили малое его тело откованные наподобие копий железные прутья ограды! Словно провалившись под лед, в студеную воду, о. Петр вздрогнул и еще раз перекрестился. Не приведи, Господи. Он пересек площадь и остановился у особнячка, некогда принадлежавшего господину Козлову. Счастливый человек. Убежал. Оставил свое добро и выскользнул из рук красной стражи, как Марк евангелист – из рук стражи храмовой, оставив ей покрывало, в которое был он закутан по нагому телу . Но верующим во Христа ныне надлежит вослед Спасителю смирить себя до крестной смерти.