Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы [litres]

Однажды он напомнил ей о поездке в Кносский дворец, но она лишь покачала головой.

– Мне очень жаль! Много работы, – сказала она, старательно отводя глаза в сторону, и тут же поспешила скрыться за монастырскими стенами, даже ни разу не обернувшись.

Ходили слухи, что скоро всех десантников перебросят в Северную Африку, но Райнер еще не полностью оправился от ранения. А потому пока нес службу здесь: выжигал каленым железом малейшие очаги сопротивления и выкуривал англичан, попрятавшихся в горах, из их нор.

Он ненавидел эту свою новую миссию и до сих пор не мог оправиться после первой карательной экспедиции. Тогда они сожгли две деревни, жители которых оказали сопротивление немецким десантникам. Меньше всего на свете ему хотелось воевать с гражданским населением. Но приказы, как известно, не обсуждают. Тем более приказы, полученные непосредственно из Берлина. А потому – никакой пощады! От десяти до сорока греков за каждого погибшего десантника. И никаких судебных разбирательств. Только казни и огонь пожарищ на месте былых деревень.

Да и как он мог объяснить этим невежественным крестьянам, что такое коллективная ответственность? Когда любой единичный акт неповиновения со стороны жителя деревни карался смертью всех остальных, включая детей и женщин.

Он не мог видеть страх и смятение на детских лицах, не понимающих, что происходит, когда их отцов ставили в ряд и расстреливали прямо на месте, на глазах у детей и жен, а потом неделями запрещали приближаться к телам, не давая забрать погибших и предать их, как положено, земле. Лично он ни разу не спустил курок на ребенка или женщину. А некоторые его сограждане спускали охотно и даже с азартом. Зато он отдавал приказы, после которых сам надолго лишался сна. Местным властям он категорически не доверял и встречаться с ними не желал. Они пили слишком много ракии, слишком суетились, стараясь угодить ему, но лица у них при этом всегда оставались хмурыми. Трудно было догадаться по их отрешенным взглядам, что думают и что чувствуют все эти люди на самом деле.

Но как бы то ни было, а закрепившись на Крите, они получили ключ к средиземноморским воротам, открывающим путь на Ближний Восток. Можно сказать, что это они проложили Роммелю дорогу в Северную Африку. Грандиозные планы, грандиозные свершения.

Так зачем же он зря растрачивает свое время на ухаживания за какой-то медсестрой? К тому же чужеземкой. Неужели ее грациозная фигура, длинные ноги, золотистые кудри, выгоревшие на солнце добела, и шоколадные глаза смогли ослепить его настолько, что он перестал замечать других женщин? Нет, говорил ему разум, здесь дело совсем в другом. Просто он еще никогда в своей жизни не встречал подобных женщин. Она была равна ему во всем, и в то же время в ней скрывалась какая-то неразгаданная тайна, делавшая ее особенно притягательной. Но разве можно мечтать о каких-то особых романтических отношениях на войне? Если тебе нужна женщина – пожалуйста! Вот тебе бордель на любой вкус. От самых дешевых в порту до элитарных, работающих под вывеской ночных клубов и обслуживающих главным образом офицеров. Да так всегда было, на любой войне.

Умом он все понимал, но никакие умствования не могли погасить его восхищения этой необычной девушкой. Судя по всему, ей пришлось пережить много испытаний. Наверное, после всего, что она видела, нелегко почувствовать симпатию к врагу. «Господи! – восклицал он в порыве отчаяния. – А я на ее месте смог бы проникнуться дружескими чувствами к любому из нас?» И сам пугался подобных мыслей, равносильных предательству. Ведь он уже почти готов был поставить под сомнение правоту идей Третьего рейха, право немцев господствовать над миром тысячу лет.

Впрочем, пока их борьба за мировое господство оборачивается лишь многочисленными потерями среди своих же. А сколько напрасных страданий, сколько неоправданных мучений! Но он должен, он обязан верить вождям. Раз они говорят, что их присутствие на Крите стратегически важно и исторически оправданно, значит, так оно и есть. Нет, их жертвы не напрасны! Они ведь принесены на алтарь победы ради достижения высших целей великой Германии.

Райнер залпом осушил рюмку и, пошатываясь, побрел к гавани. Пора кончать валять дурака и заниматься всяческими интеллигентскими рефлексиями. Сейчас он найдет себе подходящий дом терпимости и разом снимет всякое напряжение и ума, и тела. Вон из головы все романтические бредни! Кто такая эта сестра Георгиос? Это же очевидно как божий день. Она – его враг!