Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы [litres]

Если матушку Веронику и смутило то, что она фактически берет под свое крыло беглянку без роду и племени, внешне она постаралась ничем не выдать обуревающих ее страхов.

Выслушав исповедь Пенни, она лишь улыбнулась и сказала:

– Само провидение, дитя мое, направило вас именно к нам! У меня для вас есть очень важная и нужная работа. Дело в том, что многие наши сестры сейчас проходят послушание в городском госпитале, а у нас при монастыре есть родильное отделение, и там катастрофически не хватает персонала. Когда начались бомбежки, многих рожениц пришлось спасать из-под обвалов, а потому участились случаи выкидышей и даже мертворожденных. Словом, работы в отделении выше головы, а потому я направлю вас туда и надеюсь на вашу помощь.

– Но я не акушерка! – перепугалась Пенни, вспомнив, через какие страдания пришлось в свое время пройти ее родной сестре Эффи. – У меня даже нет никакой акушерской практики. Я и роды ни разу не принимала.

– Всему можно научиться, дитя мое! Смотрите, наблюдайте, запоминайте! Природа делает свое дело сама, но иногда возникают осложнения, и тогда уже требуется вмешательство человека. Думаю, вы справитесь!

Пенни снова унеслась мыслями к Эффи. Сколько горя они пережили, когда у сестры случился первый выкидыш. Но, может, все ее страдания уже в прошлом и сейчас у Эффи уже есть малыш или малышка? Интересно, где теперь все они? Мама, отец, сестра. Дай бог, чтобы они успели переехать в Стокенкорт. В деревне, что ни говори, спокойнее. Лондон бомбят. Пенни сама слышала, как немцы, сидя в уличных кафе, во всеуслышание хвалились, что скоро их асы сровняют Лондон с землей. Но как же далеко теперь от нее родительский дом, их фамильный замок в Стокенкорте, и сама Англия, и семья. Сегодня она совершенно одна в этом огромном мире. Ей не на кого положиться, не к кому прийти за советом и помощью. Будут ли у нее когда-нибудь дети? Будет ли ей даровано счастье стать матерью?

Пенни выдали монашеское одеяние: длинное серое платье, фартук и сестринскую наколку. Монахини встретили ее приветливо, несмотря на то, что она пришла к ним совсем из другого мира. Но при всем своем уважении к их образу жизни, к их глубоким и искренним религиозным чувствам, монашеский уклад отпугивал Пенни, он был ей чужд и непонятен. Во время обязательных служб мысли ее постоянно витали далеко от церковного храма. Она пыталась представить себе, где сейчас Брюс, как после ранения сложилась судьба ее брата, что делает Йоланда в оккупированном немцами городе. А еще она искренне надеялась на то, что капитана уже перевели из Ханьи куда-нибудь за пределы острова, на новое место службы, и немецкие власти начали потихоньку забывать о ней.

Особое удовольствие она получала, когда ей доводилось заниматься с сиротами, маленькими девочками и мальчиками, за которыми монахини присматривали в яслях, организованных при монастыре. Их воспитанники были так не похожи на шаловливых жизнерадостных малышей, которых она когда-то знавала до войны. Эти дети никогда не смеялись, не бегали, не кричали. Они лишь молча таращили на нее свои широко распахнутые глазенки, и в них плескался один только страх.

После нескольких недель безотлучного пребывания за стенами монастыря Пенни наконец позволили выйти в город. Ей было поручено сопровождать сестру Клотильду и еще одну монахиню на базар, для того чтобы помочь доставить необходимую провизию с рынка. Пенни обрадовалась, словно школьница, которой предоставили неожиданные каникулы. Все трое поднялись засветло, чтобы успеть к открытию рынка, и сразу же тронулись в путь.

Сестра Клотильда не вызывала у Пенни особой приязни. Бледнолицая сухопарая женщина без возраста, с маленькими, похожими на два буравчика глазками, от которых ничего невозможно было скрыть, она всегда была настороже, готовая к любым неприятностям. Вот и сейчас она с явным подозрением обозрела Пенни, поверх очков в тонкой металлической оправе. Эта девушка никогда не подходит к причастию во время мессы. Интересно, почему? И акцент у нее явно нездешний. Правда, говорят, она очень опытная медсестра. Насельницы монастыря отзываются о ее профессиональных навыках с большим уважением, и это тоже почему-то раздражает сестру Клотильду.

Рынок поразил монахинь своей небывалой скудностью. Пустые прилавки, за которыми коротали время несколько продавцов.

– А где же свежая рыба? – страшно удивилась сестра Клотильда.

Уплыла к немцам, ответили им не без юмора.