Исаак Шапиро - Черемош (сборник)

Фонари зажигались и гасли, будто подмигивали. У вывески «Густарь» Тикан спустился в подвальчик. Вино там пили пивными кружками. На плитке меднолобый чайник исходил паром. Буфетчик, не скупясь, доливал желающим теплое гибридное вино. Тикан согрелся и с приятной задумкой оставил подвал.

Никогда прежде не выпадало Тикану ночевать в номере без соседей, полным хозяином, и прозевать такой шанс – просто обидно. Тикан трижды промерил главную улицу туда и обратно, заглядывал в лица, пытался кадрить молоденьких, но все напрасно. Прохожие кутались от мороза, спешили. Улова не было. Чужой город. Нелетная погода.

Пришлось без интереса вернуться в гостиницу. За перегородкой дежурная читала книгу. Увидела, кто вошел, приветно улыбнулась. А ей за шестьдесят, пора на пенсию. Тикан пожелал тете спокойной службы и заперся в номере. Машину, как и в прошлую ночевку, поставил во дворе, но спал спокойно: на лед никто не позарится.

Утро началось с доброй приметы. Дежурная оказалась свой человек, Тикан у нее разжился полным ведром кипятка для радиатора. Машина завелась с первого пыха. И снова катит по забеленным холмам.

Теперь Тикан ехал с легким сердцем. Успех дороже денег. И ловчить не надо, когда удача. Шутка ли, в оба конца с грузом, без холостого пробега. Завгар раскошелится на премию. У него полгаража сачкуют, а Тикан сверх плана выдает. Заслужил награду, как положено. Пенёнзы [25]лишними не бывают. С братвой посидеть надо, Тикан не жмот. И Стефка настрой сменит – куда ты денешься. Полное ведро – оно не пустое…

Такие правильные мысли вез в себе Тикан, не отвлекался на прошлые мелочи. Думалось, как ладно сложилась ходка, нежданно – в яблочко. И никчемная командировка в толковых руках может оказаться с наваром.

Тем временем руки в серых варежках сами вели баранку. Дорога прежняя, те же подъемы и зигзаги, только обелиски со звездой стоят уже с другой стороны, а ближе к горам, на развилках, поменяли места темные от давности часовенки с крестом, по-местному – каплычки.

Обратный путь всегда короче.

Села тут будто вымерли, на дворах ни души. Даже дым над трубами висел недвижно. Только собаки рвались на плетень, вкладывали в лай всю ненависть к проезжей машине.

Уже видны горы – поднялись над землей, как преграда. Издалека – невысокие, а подойдешь к подножью, они полнеба закрывают. Пришлось сбавить скорость: дорога сжалась в одну колею, с редкими разъездами.

До Гудова оставалось совсем ничего, пара километров, когда Тикан остановился перед горой Васыля. Высунулся из кабины и озадаченно смерил взглядом вершину горы. Там, на гребне, надуло высокую папаху снега. А на самом краю намета зависла страшенная белая волна, готовая вот-вот сорваться на дорогу.

– Гроб с музыкой, – прошептал Тикан.

И тихонько, на первой скорости, прополз по габионам, под отвесной скалой, цеплял колесом за крайнюю лежню.

Пошли первые гудовские хаты. Рейс кончался.

Как говорят: туда-сюда и обратно…

Глядь, по тропке председатель топает собственной персоной, в пыжиковой шапке, как не узнать.

Не глуша мотор, Тикан оставил машину посредине проезда и – по толстому насту, проваливаясь в него по колено, бегом к пыжику на перехват. Начальство должно знать, кому можно доверить любое дело, кто никогда не подведет. Так и отбарабанил: паркет доставлен по назначению, что просили – привез, все в ажуре, как в аптеке!

Председатель доволен. Из-под усов, с морозным паром, выкатилось похвальное: «Клывэць!», то есть – молоток! Хозяйски похлопал Тикана по плечу, велел накладные сдать в правление. И заторопился дальше, заскрипел светлыми бурками.

– А сгружать где? – крикнул в спину Тикан.

– Что сгружать? – остановился председатель.

– Я ж, говорю, лед привез.

– Какой лед?

– Обыкновенный, – усмехнулся Тикан, – ледяной. Хороший.

– Шуткуешь, хлопче!

– У меня этих шуток пять кубов.

– Не понял… – председатель вытер мокрые усы.

«Тупарик, – решил Тикан, – но обнародовать не стоит».

Они вернулись к машине. Председатель взобрался на подножку, заглянул в кузов.

– А на щё мне эта крыга? [26]

– Вам лучше знать, мое дело – привезти.

– И откуда ты везешь?

– С юга. Черноморский лед. Высшего сорта.

Председатель зажмурился, собрал губы в курью гузку и качает головой, будто согласен. Наконец открыл один глаз, затем второй, вроде надеялся, что Тикана и машины уже нет. Но они стояли.

– Тебя как зовут?

– Петро.