Голованов - айный язык птиц

Брайан:

– Тут основная фишка в том, что идут параллельные потоки времени. Не удастся делать одну тему, потом другую, потому что они одновременно звучат. Это звук Хаоса. И это самое офигительное: гнать три-четыре темы одновременно – причем, может быть, в разных направлениях… Одна – на угасание, другая – на подъем. Третья – только крупными крапинами, как бы вспышками… Хендрикс умел такие штуки делать. Ну и Майлз.

Алексей:

– Да, обалденно.

Они тихо скатываются по реке среди птичьего гомона.

– Когда я бываю здесь, – вдруг тихо вступает Николай Иванович, – я почему-то не могу избавиться от мысли, что Бог есть. И чем больше узнаю – про Большой взрыв… Про то, что весь этот мир, вся вселенная создалась из какого-то невероятного по плотности кусочка материи величиной с орех… с зерно… Непредставимо, да и не имеет значения… Какое нужно количество совпадений, чтобы это зерно породило такое разнообразие жизни, как здесь? Не-ве-ро-ят-но-е. Нигде во вселенной никакой жизни не обнаружено… А это значит – либо Бог… Либо законы эволюции на этой планете, вопреки космическим законам, божественны…

Брайан:

– Точно. Такая мысль здесь запросто может прийти в голову.

Они вновь включают мотор и правят к голой глинистой косе, последней суше у моря. Вся коса покрыта следами птиц.

Андрей с камерой спрыгивает на землю, смотрит на эту клинопись следов и снимает.

Алексей:

– Что увидел?

– Я поместил бы это на обложку альбома. Есть у кого-нибудь нормальный фотоаппарат? Щелкните. – Продолжая рассматривать окрестности в глазок камеры, вдруг видит вышку: – А это что за елда?

– А это вышка. Буровая. Компании «Глобал ойл». Из-за нее был большой скандал, опасались, что зимой – тут же льды – будет авария, разлив нефти на границе с заповедником. Но оказалось, ничего – пять лет уже. Видно, что на буровой сидит, отдыхая, множество птиц.

Брайан отходит от других, садится на бревно, слушает. Николай Иванович, желая, видимо, продолжить разговор и не очень-то интересуясь разгрузкой лодки, приближается к нему:

– Брайан… Кстати, почему вас называют Брайан? Это ваше настоящее имя? – Чувствует себя неловко. – Извините…

– Да нет, я люблю рассказывать о Брайане. Был такой музыкант – Брайан Джонс. Настоящий денди эпохи битников! Когда в Европу стали приезжать первые рок-банды из Америки, он ездил с ними из страны в страну и в точности снял их манеру играть. А потом создал группу «Роллинг Стоунз», которая стала играть ритм-энд-блюз по-настоящему, как это делают черные. А еще он ездил по миру и собирал звуки. Короче, для меня музыка началась с одной пластинки, где он представляет марокканских трубачей из Джуджуки. Вот поэтому я и Брайан…

– Вот как… А я, признаться, до вас не имел дело с музыкантами…

А теперь – у меня в голове не укладывается, как за всю мою жизнь, слушая птиц, я ни разу не подумал о музыке? Наверно, музыка была не нужна. Птиц хватало. Но то, что вы придумали, меня просто ошеломляет, потому что… Ведь это разные уровни сознания… И нужно обладать редким чувством гармонии мира… Вы понимаете?

– Думаю, да.

– А я не пойму, пока не услышу… – признается Николай Иванович.

– Услышите.

– Но гармония мира?

– Она офигительна.

– Тогда я скажу: на самом деле эта буровая не должна торчать здесь! Она все портит! Вы согласны? Такой вид не стоило бы портить и за миллион долларов. В конце концов, нефти много – а такая картинка, – он обводит рукой горизонт, – одна. И Волга одна.

– Можно и так подумать обо всем этом, – соглашается Брайан.

Некоторое время все топчутся на косе.

– Ну, палатку мы здесь поставим, – говорит Алексей. – А вот дров на костер не наберем. Если только вон то, – показывает белое, как кость, давно прибитое к берегу дерево, – не распилим. Я топор взял, а пилу – нет.

– А зачем пила? – аккуратно интересуется Николай Иванович.

– Да вон какой ствол лежит – а распилить нечем.

– Вы знаете, Алексей…- говорит Николай Иванович. – Здесь каждое дерево обычно облюбовано какой-нибудь птицей. Тут ваш знакомый, Белохвостый Орлан, любит сидеть. Мы его спугнули – но вон видите помет? Это его место…

– Ну а обед мы как будем готовить? – смеется Алексей.

– Я примус взял. – Тоже смеется. – Опыт, знаете… Я еще маленьким с отцом, с матерью по нескольку дней так же вот, в лодке, путешествовал… Никаких моторов – на веслах, на шестах. Иногда прямо в лодке и ночевали. И вот – вечером примус раскочегаришь – и слушаешь отца…