Ха Кхань Линь - Девушка из бара

Едва войдя в дом, Хюйен начинал браниться прямо с порога, и Тхюи боялась его, ни разу не осмелилась ему перечить. Она боялась, как бы он не причинил зла тетушке Зьеу и братишке Ты. Она жила в постоянном страхе, она боялась Хюйена до той самой минуты, когда ей не осталось ничего другого, как защищаться, и тут страх неожиданно исчез. Начиная с этой самой минуты, она поняла, что способна дать ему отпор.

Вслушиваясь в разговор односельчан, Тхюи поняла, что их опасения не лишены основания, и не сегодня-завтра ее — да и всех остальных, вероятно, — ждет расправа. Она слушала монотонную речь тетушки Ти и вспоминала слова дядюшки Хая, который советовал односельчанам быть поосторожнее и держать язык за зубами. А тетушка Нам непрерывно твердила о том, что останется теперь без куска хлеба с оравой несмышленых детишек на руках. Тхюи внимательно прислушивалась к каждому их слову, а потом вдруг наступил момент, когда она перестала слышать, как бы потеряла слух… Тхюи зажмурилась, и вновь перед ней появились налившиеся кровью глаза капитана, его мускулистые цепкие руки, лицо с резкими чертами. Вспомнила, как, спасаясь от капитана, бросилась бежать по длинной-предлинной дамбе, которой, казалось, не было конца… Вода в реке бурлила и пенилась… Тхюи бежала, отчаянно крича, но в ответ раздавалось лишь эхо да шум волн. Надвигались сумерки, солнце почти совсем зашло, а Тхюи все бежала и бежала, пока не поскользнулась как раз там, где начинаются пороги. Тогда Хюйен нагнал ее, схватил за длинные волосы и погрузил в темную пенящуюся воду, которая мгновенно сомкнулась у нее над головой, потом вытащил ее из воды и снова окунул… И так несколько раз подряд… Тхюи ушла под воду, быстрое течение подхватило ее, она хотела выбраться на поверхность, но вода вдруг показалась ей горячей, волосы и одежду словно охватило пламя — будто она барахтается не в воде, а мечется в море пламени. Тхюи пытается спастись бегством, но огонь охватывает ее со всех сторон, Тхюи в ужасе чувствует, как огонь пожирает ее тело, она пытается кричать…

Тхюи открыла глаза, чувствуя, что обливается холодным потом.

Она увидела подле себя братишку Ты и односельчан, которые с беспокойством смотрели на нее.

— Тебе очень больно? — спросил братишка Ты. — Ты все время кричала и вздрагивала.

Пытаясь скрыть свое смятение, Тхюи ласково взяла братишку за руку.

— Нет, совсем не больно, я просто прилегла на минутку, вздремнула, сейчас встану. Пойди приготовь чаю, угости соседей.

Братишка тут же кинулся заваривать чай.

Но зеленый чай так и остался стыть в белых чашечках…

Кхиет вышел из аудитории с тяжелой головой. Ему не хотелось возвращаться в свою комнатушку, и он решил пройтись вдоль Ароматной реки. На воде еще играли отсветы уходящего дня. С момента прихода к власти Нго Динь Ню, когда антиправительственные выступления уже вылились в мощное движение, охватившее все слои населения, возникло много проблем.

Все началось в день буддийского праздника восьмого мая шестьдесят третьего года, когда безоружные люди вышли на улицу, чтобы открыто заявить о том, что они не позволят попирать свободу мысли — священное и неотъемлемое право каждого человека. Фашиствующая военщина явно вела наступление на свободу вероисповедания, настало время задать вопрос, кто отдал приказ, запрещающий вывешивать буддийские флаги в городах и деревнях, кто приказал убрать трибуну и громкоговоритель в пагоде Ты Дам, лишив буддистов возможности слушать в день буддийского праздника своих проповедников. На головы вице-губернатора и майора службы госбезопасности Данг Ши, прибывшего в Хюэ для подавления демонстрации, обрушился град камней. В тот день на улицах Хюэ пролилась кровь мирных жителей — совсем юных школьников и буддийских монахов. Эта расправа положила начало новым выступлениям. Участники демонстрации протеста как бы преподали остальным урок открытой схватки с врагом, их выступление вошло в историю.

Теперь, после всех этих событий, ни один диктатор, ни один изменник родины не мог быть достаточно уверен в том, что он крепко удержится на своем троне. И чем сильнее был ужас, охватывавший предателей, тем больше усиливались репрессии. После выступлений студентов города Хюэ невозможно было предугадать, каков будет размах движения.

Раньше Кхиет нечасто задумывался над этим. Раньше все его стремления сводились к тому, чтобы лучше учиться, добиться расположения друзей и наставников, порадовать материнское сердце. Звуки выстрелов, раздававшиеся на родной земле, не проникали сквозь плотно закрытые двери классов, и траур в чьей-то семье не омрачал его радужных надежд. Он считал непреходящими и вечными ценностями лишь науку и добрые человеческие чувства — ведь согласно конфуцианской морали, добродетельного мужа не должна касаться мирская суета.