ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ

В середине VI в. все иноземные правители в Китае уступили место своим первым министрам, которые расправились со своими государями самым жестоким образом, в лучшем случае их просто убивали, а в худшем — рубили на мелкие части, бросали в реку. И образовались два государства. Одно вот здесь (Л. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред. ) — чжоусы , а другое здесь — Цинь . Они воевали друг с другом, — оба были китайские . И во время этой войны к северу и к югу от Китая были еще два государства. Из этих четырех каждое воевало против остальных трех. В результате наступил голод. В Китае это бывает редко, но тут наступил. Какой-то недород был или урожай собрать во время войны было трудно. Убыль населения в Северном Китае считалась до 80 процентов.

И после этого, когда опять наступили хорошие годы, плодородные, победило всех вот это северо-западное китайское государство (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. ред. ), конечно, более культурное, богатое и населенное. Начался жуткий прирост китайского населения

— с совершенно иным генофондом;

— с совершенно иными традициями;

— с иным произношением своих слов,

— с иными целями и установками, чем у древнего населения.

С древностью этот средневековый Китай роднит только традиционная иероглифическая система, которая осталась и до сих пор существует, но пока считать это культурное достижение, так сказать, связующим звеном, нет никаких оснований.

А раз изменился и стереотип поведения , и нравы, и обычаи, и цели, и задачи, то, естественно, должны были измениться и культурные идеалы, и культурные влияния.

Победившая в результате жутких культурных войн династия Тан была смешанного тюрко-китайского происхождения, сам ее основатель — император Тайцзун (второй император династии Тан, но он был и основатель ее), когда примирились остатки саянских киргизов , сказал: «Мы с вами родственники, мы с вами единоплеменники — одного народа».

Он проявил невероятную любовь ко всему западному , а для Китая запад — это Монголия, Средняя Азия и Индия . Индия в это время, в VII в., давала буддизм. В самой Индии буддистам стало плохо, и поэтому они с удовольствием переезжали в Китай, чтобы становиться там учителями. В Монголии — жили древние тюрки, исключительно воинственный народ, которые, будучи побеждены этим Тайцзуном, признали его. Ли Шиминь его звали, он был очень хороший благородный человек. Они подчинились не Китаю, а вот этому Ли Шиминю, которого считали своем ханом и были его верными сторонниками.

А согдийцы , на которых в VII в. со страшной силой давили арабы , бросались в Китай за помощью, просили гарнизонов, просили полевых войск, чтобы их спасли от их арабских грабителей. И вместе с этими дипломатами туда шли деньги и вещи. Танская династия была самой западнической династией Китая. А китайские патриоты, естественно, страшно возражали. Они говорили (у Конрада [420]есть прекрасная статья по этому поводу): «Зачем нам эти западные чужие обычаи? Зачем нам, чтобы юноши уходили в монастыри и, ничего не делая там, выпускали свою энергию куда-то в воздух, ради спасения души? Они должны быть или земледельцами, или чиновниками, или солдатами — они должны приносить пользу государству. Надо перебить всех буддийских монахов, запретить все западные влияния и заставить людей работать на благо своей страны.

Читать лекции разрешалось — в Чаннаньском университете и даже в Чаннаньской консерватории. В Чаннани была консерватория, где даже учили танцовщиц и певиц для придворного театра. Но танские монархи — наследники Тайцзуна продолжали:

— увлекаться индийским балетом с обнаженными танцовщицами (китаянки танцуют только одетые в халаты);

— они увлекались своими воинами, которые скакали в широких штанах на своих степных конях, а не так, как китайцы еле-еле трусцой, держась за луку;

— они увлекались согдийцами , которые приходили с богатыми одеждами и проповедовали учение Мани (это гностическое учение ) или учение о почитании огня;

— они переводили эти книги, интересовались этой литературой.

Кончилось тем, что основная масса китайского населения, проникшая на чиновные должности, и окружение тайского дворца и иноземцев, хотя бы и живших в составе империи, — пришли в резкую контроверзу.

Одна китайская императрица — У ее звали («попугай»), ввела обязательный экзамен на чин , что продолжалось вплоть до Гоминдана. Чтобы получить чиновную должность, надо было сдать экзамен по классической китайской филологии, сочинение написать и ответить устно. Экзамены были жуткие, принимали в значительной степени по блату. Но все равно требования были невероятно высокие. И кто же принимал? Профессора-то все были китайцы , пропускали они по блату — своих . Да свои-то и могли выучиться: китайцы — страшно усидчивый народ. А тюрки, или согдийцы, или тибетцы, или корейцы, которые служили в танское время в армии или еще где-нибудь, они вообще и кисть-то держать не умели, и иероглиф-то не могли, подписаться-то еле-еле могли. Они, конечно, теряли все должности и все преимущества, но это было только в гражданском управлении. В военном, — они держали власть в своих руках, ибо у них были сабли. Они умели ими владеть. Тогда возникла рознь между гражданскими чиновниками и военными. Казалось бы, военные имеют реальную силу — они могут сражаться, а эти — доносы писали и очень ловко писали и в большом количестве, оговаривая всех: наиболее способных полководцев, наиболее лояльных принцев Танского Дома, наиболее выдающихся солдат. И тех по доносам казнили. Армия ослабла. Кроме того, армию пронизали шпионами, которые должны были все доносить. Китайцы-то к этому привыкли: «Ну стукач и стукач, — подумаешь!» А тюрки этого переносить не могли. «Как же это? Он мой боевой товарищ или стукач? Что-нибудь одно!»