ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ

В основе этого дела была религия бон и племена, которые возникли на базе дардского, монского , с одной стороны, а с другой — монголоидного кянского элемента (кян — древнее слово, так назывались монголоидные тибетцы ).

В общем, оказалось, что Южный Тибет (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред. ) представляет собой долину, заселенную разными племенами, со своими племенными вождями, скрепленную одной верой, той самой митраистической , о которой я рассказывал, и не имеет возможности никак объединиться. Потому что каждое племя, естественно, не хочет признать главенства другого племени.

Но тут тибетцам повезло. В эпоху великого упадка Китая в V в., когда в бассейне Желтой реки шла жуткая резня, один из вождей побежденного отряда сбежал от своих победителей табгачей . Он бежал в Тибет . Звали его Фан-ни. И тибетцы страшно обрадовались, что он пришел, да еще с отрядом, и выбрали своим царем — цэнпо . Это не то царь, не то председатель, не то президент, не то высшая должность с полномочиями, но без всякой возможности их осуществления. Это особое совершенно слово — ценно . Ну, в общем, он стал главой для всех тибетцев, с большими прерогативами, но без реальной власти. Потому что он должен был считаться и со жрецами бона, и с племенными вождями.

Тем не менее организация была достигнута. Тибетцы стали распространяться на запад, завоевывая вот здесь (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред. ) памирские земли; на восток — Шаншун — они не захватывали, потому что жить там нельзя. Там слишком большая влажность и муссоны с Индийского океана достигают Северного Тибета и здесь выпадают. Дальше через Куньлунь они не переносятся. И поэтому в Северном Тибете такая влажность, что и кизяк гниет сразу же, не сохнет, и деревья, если падают, немедленно гниют, — не с чего развести огонь, хотя лесов и зверей много. Костер не разожжешь, и потому жить нельзя. Поэтому тибетцы двинулись на восток и на запад — на завоевания.

Но при этом каждый поход надо было согласовывать со всеми вождями племен и жрецами религии бон ( шен назывался этот жрец). И поэтому царская власть была в очень тяжелом положении — она не имела основ. Как я уже сказал, буддийские общины всегда ютятся у подножий деспотических престолов, потому что деспот не имеет опоры в народе, он нуждается в том, чтобы у него были интеллигентные советники и сотрудники, не связанные с народом. А поскольку буддийская община, по принципам своим, всегда экстерриториальна, человек, вошедший в общину, рвет все связи. Но если он при этом достаточно энергичен, пассионарен и интеллигентен, то его очень удобно использовать как советника, как чиновника для всяких дел.

И этот опыт перенял один из цэнпо — Сронцангамбо . Он пригласил к себе буддистов и сказал, что разрешит им проповедовать буддизм в Тибете . А в их лице он надеялся получить противовес против племенных вождей и жрецов бонской веры. Коллизия вообще-то известная: престол, который поддерживают народные массы, выступает против аристократии и традиционной церкви. В Европе такое бывало неоднократно. Кончилось это для него плохо. Источники пишут о постройке им грандиозного дворца Потала , который вы сейчас можете увидеть на многочисленных картинках. Он стоит до сих пор, тогда строили очень надежно. Вокруг дворца тогда валялись вырванные глаза, отрубленные пальцы или руки, головы, ноги людей, которые или не хотели принимать буддийскую веру, или спорили с ним. Потом куда-то исчез сам цэнпо, буддизм оказался в гонении. [416]

Я просидел несколько лет над историей этих лет Тибета. И установить здесь хронологию при наличии даже нескольких версий — собственно тибетской, китайской, сведений, которые в Индии сохранились (отрывочные переведены на английский, сейчас доступны), оказалось очень трудно.

Стало только ясно, что в Тибете сложились две партии — монархическая , которую поддерживали буддисты и которая стремилась совершить монархический переворот с ущербом для аристократии и традиционной церкви; и партия традиционалистов-аристократов , сторонников бона и противников буддизма.

С одним из последних — Мажан его звали, произошла такая история. Он фактически был главой правительства при молодом цэнпо и ничего не боялся, потому что знал, что убить его буддисты не могут — ведь буддисты не могут никого убивать. А раз его не убьют, то он будет держать власть в своих руках. Но буддисты были люди очень отчаянные. Они сказали: «Ладно, мы его не убьем», заманили его в подземную пещеру, где были могилы старых царей, и заперли дверь. Никто его не убивал, он сам там умер — это его личное дело. Закон был соблюден, а переворот — совершен. Царь был объявлен воплощением Маньчжушри — бодисатвы мудрости , и начал жесточайшие войны, причем с помощью своих бонских подданных, но правил он при этом при помощи своих буддийских советников. Кончилось это для него тоже плохо, потому что боне кие жрецы его околдовали, когда он изменил своей тибетской жене в пользу индусской жены, и та приревновала. Послала своего сына, чтобы он потребовал у него нательную одежду. А как только он, испуганный, отдал сыну нательную одежду то его «околдовали» и он умер. Какая там была отрава, я не знаю, но какая-то была.