Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

«Интересно, сколько вообще детей родилось в Эсиерансе?» — подумал Хоуэл.

— Возьмем среднюю продолжительность жизни. В Каямбо, по моей оценке, она составляет тридцать пять лет. В Эсперансе она может достичь шестидесяти.

— Но откуда вы знаете? Давно ли живут индейцы в Эсперансе?

— Эсперанса существует только два года, но мы считаем, что, если индеец попадет к нам в достаточно раннем возрасте, он получит у нас такую закалку, которой хватит на шестьдесят лет жизни.

Староста в синем форменном костюме, казалось, лишь сейчас заметил Уильямса. У старосты была армейская выправка.

— У так называемых свободных индейцев — а мы с вами знаем, что они вовсе не свободны, — весьма слабое здоровье. Они страдают не только от предрассудков, но и от болезней. В Каямбо вы не найдете ни одного человека со здоровыми легкими. Я не говорю уже об авитаминозе. Кишечные паразиты, малярия, туберкулез… Что бы вы ни назвали, всё у них есть.

Наши обращенные в Эсперансе страдают только теми болезнями, которые они принесли с собой. Индеец мужского пола, поступая к нам, весит в среднем 126 фунтов, а когда покидает нас, его вес составляет уже 142 фунта. Вам нужны другие аргументы?

Староста подошел ближе. Щелкнув дважды каблуками резиновых сапог, он вытянулся по стойке смирно и на мгновение вскинул руку к виску, по-военному отдавая честь. Этот горделивого вида человек с лицом, словно выточенным из мореного дуба, откинул голову назад и вытянул шею, будто всматривался в Уильямса поверх невидимого забора. Дело было явно срочным и конфиденциальным. Уильямс отошел с ним в сторону, а когда через десять минут вернулся, Хоуэл почувствовал, что произошло нечто такое, что станет поворотным пунктом в жизни миссионера. За десять шагов в нем можно было разглядеть человека, пережившего беду, крушение надежд, человека, у которого в огне пожара заживо сгорели дети. Когда он подошел к Хоуэлу ближе, ему уже удалось натянуть на лицо маску спокойствия, и лишь тень страдания осталась в улыбке.

— Извините, Роберт. А теперь пойдемте осмотрим спальные помещения.

— Какое впечатление произвела на вас Эсперанса?

— Просто какая-то птицеферма для людей, — сказал Хоуэл.

— Вы ему этого не сказали?

— Нет, не сказал. Хотя следовало сказать.

— Думаю, вам не удалось скрыть своего впечатления.

— Наверно, нет. К сожалению, он бездушный человек. Это же настоящее рабство, только называется иначе.

Раздражение Хоуэла росло. Он всегда презирал тех, кто держит свое мнение при себе, кто боится дать отпор злу, пусть даже оно замаскировано внешней благопристойностью. Когда Уильямс говорил, Хоуэл лишь помалкивал с неодобрительным видом. «Неужели я испугался миссионера?» — спрашивал себя Хоуэл.

— Почти в каждом селении в верховьях Амазонки есть свой Уильямс, — сказал Харгрейв. — Их дюжины, сотни. Вот куда идут медяки, которые мы оставляем в церквах. Наши медяки.

— Он называет это «подготовкой», — сказал Хоуэл. — Он «готовит» индейцев. Что с ними делают, когда подготовка закончена?

— Они работают на плантациях. Или в рудниках.

Как вы сказали, это настоящее рабство. Почему бы вам не написать обо всем в своем отчете?

Мэри заметила, что муж находится в том подавленном состоянии, какое бывает у раковых больных, и попыталась выяснить причину.

— Ты все еще думаешь об истории с Лиз Сейер?

Уильямс оторвал взгляд от бумаг; мысли его блуждали где-то далеко.

— Конечно, радоваться тут нечему. Особенно если учесть теперешнее положение. Несмотря на все заверения молодой женщины, меня преследует мысль, что за этим делом кроется нечто более серьезное, чем может показаться на первый взгляд. Надо сказать Гомеру Кингу, чтобы он пореже возил ее на нашей машине.

Даже на ловлю бабочек. Я считаю, он должен уделять больше внимания работе.

— Смолдон — очень неумный человек, правда?

— Да, он поступил легкомысленно. Но меня тревожит, не совершил ли я ошибку, заверив генерала Лопеса в беспочвенности обвинений, предъявленных Смолдоном. Будем надеяться, что полковнику Аране не взбредет в голову копаться в грязном белье иностранцев. не то один господь ведает, что он там обнаружит.

Многолетний опыт совместной жизни подсказывал ей, что причина его угнетенного состояния в чем-то другом.

— Что нового насчет партизан?

— Днем заходил Уэсли Скотт. Он летал в миссию Пинеда и заметил с воздуха группу вооруженных людей, продвигающихся к северу от границы.