Амели Нотомб - Кодекс принца

— Были бы деньги.

— У вас ведь есть кредитка Олафа, «синяя карта», не так ли?

— Да. Я даже не знаю, сколько у него на счете. Спросила его как-то, он ответил: «Много». Когда я снимаю деньги, банкомат почему-то не желает сообщать мне остаток.

— «Синяя карта» Олафа — масло вдовы Сарептской.

— Кстати о вдове, пойду принесу еще одну из погреба.

Сигрид прошла через гостиную по прямой, несмотря на головокружительно высокие каблуки и количество алкоголя в крови. Она спустилась в погреб и вернулась, ни разу не споткнувшись, и твердой рукой откупорила бутылку.

— Вы совсем не пьяны, Сигрид?

— Пьяна. Со стороны это незаметно, я знаю.

— А как вы узнаете, что пьяны?

— Когда я пьяна, мне не страшно.

— Страшно? Чего вы боитесь?

— Откуда я знаю? Мне все время страшно, для меня это неотъемлемая часть жизни.

— И только шампанское прогоняет этот страх. В шампанском содержится этанол, а это лучший пятновыводитель. Напрашивается вывод, что страх — это пятно. Давайте выпьем, Сигрид, чтобы смыть наши пятна.

Я осушил фужер. От ледяных глотков голова разрасталась вширь.

— А может быть, страх — это первородный грех, Сигрид? И, пьянея, мы возвращаемся в мир до грехопадения?

— Пройдитесь-ка, Олаф.

Я встал, поднял ногу и упал.

— Вот видите, это мир после грехопадения.

— Но вы, Сигрид, вы-то можете ходить!

— Помочь вам подняться?

— Не надо, мне здесь хорошо.

Пол кухни был восхитительно прохладен. Я погрузился в сладостное подобие комы и последним, что успел ощутить, было вращение Земли.

В мой сладкий сон вкрались шаги Сигрид. Радуясь случаю увидеть ее лодыжки, я открыл глаза и оказался нос к носу с Бисквитом, который взирал на меня, брезгливо морщась.

— Сейчас я покормлю кота и приготовлю вам ужин. Как вы себя чувствуете, Олаф?

— Лучше не бывает.

Я поднялся без особых проблем и подошел к окну. Конец июля, начало вечера, еще светло как днем. Стоял летний зной, люди с утра потели и вкалывали, в то время как я в холодке, на вилле, попивал ледяное шампанское. И ни одной секунды не страдал от жары.

Тип, что пялился на меня с улицы, был, надо полагать, завистником. Я его понимал. На его месте я бы и сам себе позавидовал. А ведь он еще не знал, с каким небесным созданием я провел сегодняшний день. При мысли о завистливом соглядатае мое счастье достигло апогея. Если вдуматься, одной этой черты — радоваться, когда нам завидуют, — достаточно, чтобы дискредитировать род человеческий.

Я уставился на человека за окном, дабы пристыдить его за проснувшееся во мне низкое чувство. Уж конечно, наблюдатель под наблюдением быть не любит, как поливальщик не любит быть политым. Но его мой взгляд, как ни странно, ничуть не смутил. Он стоял на месте и не думал никуда уходить. Вскоре подошел еще один тип и протянул ему сандвич. Теперь уже двое таращились на меня, с аппетитом жуя.

«Киньте и мне орешков, что ли, если на то пошло», — подумал я. Мой пропитанный винными парами мозг с опозданием включил сигнал тревоги. Черт побери, да это же филеры Жоржа Шенева несут вахту! И давно они здесь?

Я поспешил в кухню, которую не было видно с улицы.

— Я готовлю клубнику с базиликом и моццареллой, — сообщила мне Сигрид. — Это будет вкуснее, чем по традиционному рецепту из помидоров.

— Прекрасно.

Она не заметила фальши в моем голосе. Тем лучше. Я решил не говорить ей, что за нами следят. Это признание повлекло бы за собой другие, слово за слово, пришлось бы сказать и о смерти Олафа.

— Что, если мы поужинаем в кухне? — предложил я, сознавая, что мне катастрофически недостает естественности.

— Мы же всегда едим в кухне, — удивилась она.

Надо было срочно брать себя в руки, глядя на меня, она не могла не заподозрить неладное. Я сел и подумал, что бежать уже поздно. У нас больше не было выбора. Последняя мысль меня успокоила. Пока есть надежда на спасение, я нервничаю, дергаюсь. Когда же понимаю, что ее нет, — становлюсь невозмутимым и милым. Если беда неминуема, остается только радоваться жизни.

Сигрид поставила на стол тарелки и хлеб в корзинке.

— Я принесла бутылку «Круга», — сказала она, показывая на ведерко со льдом. — Оливковое масло и базилик — мне показалось, что красное вино к этому блюду будет ошибкой, а белое я не люблю.

— Вы правы. С какой стати нам пить что-либо кроме шампанского?

— Вы не боитесь, что вам надоест, мы столько выпили его сегодня?

— Нам ведь хочется.

— Верно. Слушать надо только свои желания.