Бориc Виан - Катавасия в Анденнах

Кто-то спустился по лестнице на первый этаж... затем шаги удалились в сторону мастерской...

На цырлах приковыляла тишина... раздираемая причитаниями трех повязанных одной недолей мужиков, слаженно плачущих в голос...

За этим занятием и застал их Дюузл, когда выгреб из чулана. Зациклившийся на убийстве психопат ничего не заметил. Он приволок с собой рубанок, чье отточенное лезвие свирепо высовывалось из колодки аж на целый сантиметр.

— Это что за агрегат? Отвечай, Майор!.. — проблеял он, суя столярно-пыточный инструмент под нос Майору.

— Рябина!.. — хладнокровно отвечал Майор. — А ты что думал, распеньдяй малахольный? Что я стану покупать дрянь всякую, при моем-то кокаиннике?..

Как обухом по голове ударенный ответом Майора, Дюузл ошарашенно попятился... а у Барона д'Элда вдруг прорезался дребезжащий голосок:

— Не надо им делать бо-бо... я скажу, где трахтрах-фей... в шаре на лестничных перилах...

А в этот самый момент раздался сухой щелчок, бабахнул выстрел — и ввалился не запылился Дундурек Атлан-тип с дымящимся пистолетом в зубах. Пуля пробила навылет Дюузлов апофигуз, червеобразный отросток и без того слепой кишки. Он повалился на паркет как подкошенный — ну вылитый мертвец, краше только в гроб кладут... а может, просто прикалывался...

Дундурек с криво пришитой ухмылкой пялился на своих подельников, наклонясь над распростертым телом... В последнем приливе энергии Дюузл занес рубанок над лысиной пришлеца. Лезвие выскользнуло и, содрав кору головного мозга, заплутало в извилинах ацтека, где одно лишь серое вещество привольно плескалось у стенок затылочной, лобной, височной и теменной костей этого человека со странностями, если не сказать более.

Дюузл откинулся на то место, где лежал раньше, и протянул ноги, теперь уже навеки, а мозги Дундурека протекали на его покойное лицо оранжевым говяжьим фаршем.

— Дубаря врезали!.. — констатировал смерть Майор. — Хана обоим!

Он почувствовал, что на его руках полопались струны, и сообразил, что тут не обошлось без участия пули, прошившей Дюузла.

— Молоток, Дундурек, — сказал Майор. — Если б не он, обтесали бы нас, как папа Карло...

Он быстро выпростал обе руки, разрезал перочинным ножичком путы Антиоха, и с четверть часа они разминали гимнастикой занемевшие члены.

Затем, впопыхах позабыв про Барона д'Элда, кубарем скатились по лестнице...

Отвинтили шар и в его полости обнаружили бесценный трахтрахфей... не подложный, а самый что ни на есть настоящий... в кои-то веки...

Антиоху сразу вспомнился горячо любимый папочка, и, оторвавшись от благоговейного созерцания трахтрахфея, он вприпрыжку понесся на второй этаж. Майор замешкался и нагнал его в комнате, когда Антиох уже вздернул Барона, предварительно вывесив за окошко исхудалое туловище вместе с головой и конечностями. Веревка, завязанная вокруг шеи старика предусмотрительным Дюузлом, прерывисто натягивалась, с каждым разом все слабее и слабее...

— Поздравляю, — сказал Антиох, — мы остались с трахтрахфеем... и никому ничего не должны...

...Кадиллачка гнала вдоль по берегу... Когда она вырулил а на петляющую над океаном дорогу... Антиох тормознул... Солнце стояло высоко-высоко... Резвилось блеску-чее море... Кулдыкали дерьматросы... Майор отпахнул дверцу и вылез на природу... Неспешно приблизился к краю обрыва и, резко размахнувшись, запузырил трахтрахфей вдаль... Ужас, ужас как далеко... Он исчез под волнами с веселеньким чпок-бульканьем... Затем Майор снова плюхнулся в тачку... Антиох нащупал стартер, и с глухо изрыгаемой бранью разбуженного мотора они скрылись за поворотом дороги, но недремлющее око Бога продолжало их видеть...

1942-43

Элемент ванадий назван от имени богини красоты Ванадис — благодаря цвету солей. (Прим. перев.).

Камо не догрядеши? (искаж. лат.).

Речь идет об утыканном дырками известняке с весьма характерным названием, которое я напрочь запамятовал. (Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, прим. авт.).

Для написания этого пассажа мы взяли в соавторы лорда Байрона.

Газета издаваемая Маратом с сентября 1789-го. Той ‘t осенью выходила в подполье, несмотря на только что провозглашенну свободу (Прим перев).

А хо-хо не хо-хо! (груб. исп.).

До свиданья, сердечная женщина! Сеньор, дайте песет... (исп.).