Игорь Семёнов: Катавасия (СИ)

От автора

Дорогие читатели!

Предлагаю на рассмотрение поклонников фэнтези свой первый роман. Первоначально задумываля мною он как небольшая по объёму повесть, но, как-то незаметно для меня самого, разросся в процессе написания до того, что вы сейчас держите перед собой. Считаю необходимым сделать небольшое предисловие.

Почему "Катавасия" названа поэмой? Просто в тексте использовано очень болшое количество стихов и песен - от народных, до авторских, от авторов известных, до почти никому неведомых. Здесь и М.Волошин, и Г.Серебряков, и В. Егоров и многие-многие другие. Авторов некоторых строк я просто не знаю, каюсь. Кроме того, и собственно текст романа я старался максимально приблизить к эдакому большому стихотворению в прозе. Идеал оказался недостижимым, но кое-что, на мой взгляд, всё-таки получилось. Отсюда и большое количество так называемых лирических отступлений, размышлений вслух и тому подобного. Если они кому-то мешают, можно смело пропускать, на слежение за сюжетной линией это никак не повлияет.

Вослед уже известным авторам - Нику Перумову и Станиславу Логинову должен сказать: мне тоже известно, когда впервые появились рифмованные песни, когда появлялись те или иные виды вооружения, когда впервые в нашей истории прозвучало понятие "казаки", где в реальности жили древние славяне, а где их никогда не было и многое, многое другое. Но при всём при том при создании книги я считал себя абсолютно свободным в этом отношении, выкрутившись из одобных анахронизмов простейшим способом. Во-первых: это всё-таки не история Земли, и даже не выдуманная мною её праистория (За исключением событий, описанных в прологе), это - параллельный мир, где и время и развитие человечества течет совершенно по другому. Тем более, что между мирами у меня происходит какой-никакой, а культурный обмен. По той же причине образы и распределение функций между богами и прочими мифическими созданиями не всегда соответствует общепринятым. Так, например, я позволил себе ввести берегинь-мужчин и некое "переселение душ" человеческих, в результате которого у меня берегини и появляются на свет. Тем паче, о берегинях современные сведения по славянской мифологии весьма скудны. Во-вторых: я устроил для себя неплохую лазейку в виде постоянно действующих ворот между мирами, откуда вместе с людьми могут проникать и идеи, и книги, и, конечно же, песни. Вообще в романе цитируется полностью или частично огромное множество песен и стихотворений: народных и написанных известными и не очень известными авторами, в том числе и вашим покорным слугой. Отчасти поэтому я и назвал свой роман поэмой. Но, кроме того, когда я писал, у меня постоянно возникало ощущение, что я пишу не прозу, а стихи. Надеюсь, что хотя бы иногда такое ощущение будет возникать и у вас.

Несколько слов о "воинстве зла", так называемых ямурлаках. История их возникновения такова. Само по себе слово я самым наглым образом спёр то ли у Анджея Сапковского, то ли у Александра Бушкова. Признаюсь честно, но без раскаяния, уж больно понравилось. Правда, у них Ямурлак - относительно безобидное географическое понятие, рядовой топоним без привязки к нравственным характеристикам обитателей данной местности. Меня же привлекла схожесть слова с "волколаком". Известно, что волколак - это волк-оборотень, довольно-такизлобное существо, враждебное человеку. А так как в мифологии (и не только славян) обычный волк - довольно положительный герой (легенда о первом волке, укусившем за пятку самого Сатану мною не выдумана, а взята из серьёзной литературы), то напрашивался соответствующий вывод: волколак - это волк-отступник, переметнувшийся на сторону сил Зла. По аналогии с волколаком и обозвал бывших людей, людьми-оборотнями - ямурлаками. Первоначально хотел назвать по другому, но людолаки и человеколаки, на мой взгляд, звучали менее удобоваримо.

Вообще же в романе я старался, как это ни парадоксально звучит для данного жанра, как можно меньше врать. То есть, описывая какое-то действие, обряд, первоначально пытался как можно больше узнать об этом, чтоб уж не совсем было стыдно перед историками. этнографами, археологами и просто мастерами своего дела. По той же причине, быть может даже совершенно излишне, старался не употреблять, особенно в написании диалогов, слов, заимствованных нами в других языках. Надеюсь, что при этом не перебрал с использованием слов устаревших и диалектных, забывая которые, мы, по моему мнению, изрядно огарбили себя и свою речь.