Адельфин прощупал левый ГЛ8Э побратима и удалил наиболее крупные бульдики, тогда как Антиох почел своим долгом вкратце прояснить ситуацию. Он сунул руку в брюки, извлек сильный электрический фонарик и так шуганул пучком ослепительного света окружающие потемки, что те всем скопом попадали в обморок.
Местечко было то еще. Темно-синие дерьмотиновые обои, все в брызгах селитры, лентами свисали со свода, раскуроченного взрывом гранаты, и теряли спои концы на земле, в груде хлама и зарослях растений, а говоря точнее — в шапках для чайников, в камнеломке и в пупочной траве, использованной не по назначению врача... В одном углу можно было даже наткнуться на расстроенный саксофон, в раструбе которого свила себе гнездышко семейка прусаков. Подземелье имело форму прямоугольника с облупленными стенами, выложенными то ли бутовым, то ли отборным рвотным камнем.
От разрыва фанаты кое-где пострадали свод и верхняя часть одной из малых сторон подземелья. Их попросту снесло. В образовавшейся с подачи Майора бреши было ни зги не видать, хотя мертвящая чернота склепа выглядела посвежевшей, прямо как новенькая. Синеватый дымок цеплялся за выпирающие закраины развалин.
Отблеск фонарика подчеркнул эти зубристые неровности дыры, и вдруг в провале нарисовалась сизая фигура с размытыми контурами, поколебалась в сумеречной мути и снова скрылась за стеной.
Антиох мигом погасил источник света и пукнул в соль мажоре, дабы предупредить сподвижников о надвигающейся опасности.
Серафимьо, промежду делом рассеянно предававшийся содомскому греху с Графом, вскочил и предусмотрительно укрылся за широкой спиной Майора. Тот обернулся с выпученными глазами, чуя какой-то подвох, но протестовать не стал, так как все равно ни черта не видел.
Антиох прицелился в сторону дыры и метнул вслепую еще одну гранату. Неестественное мычание сотрясло своды пещеры, и струя горячей жижи окатила четверых мужиков, которые в ужасе попятились, ибо узнали запах жабьей крови.
Из-за стены сейчас доносилась приглушенная топотня, перемежавшаяся душераздирающими шлепками, как если бы по кастрюлям с жидковатым картофельным пюре прокосолапил гиббон. Смельчак Антиох вновь направил луч фонарика на пробоину, которая в ответ ощерила пасть и чуть-чуть увеличилась в объеме за счет новой, бледно-алой, как кровь рыбы, красочки. В круглом свете трепыхалась чья-то пятерня, пока не ухватилась за один из клыкастых выступов, и в дыру сначала просунулась шестидесятилетняя голова с немыслимой бородой лопатой, а почти следом — изнуренные мощи плечистого старца исполинского роста. Из-под мышки его костистой правой руки торчал свернутый трубочкой и пожелтевший от времени свиток.
— Я приплыл на лодке... — сообщил он задыхаясь. — Я шел на запах крови Жюля... бедняга Жюль... вы его ухайдокали... А ведь он так обожал долбойогов.
— Кто такой Жюль? — поинтересовался Серафимьо, у которого заклинило соображалку.
— Жюль!.. Чертяка!.. — отвечал старикан. — Редкострахус, гигантеа лазуриа окейанус средних размеров... вполне половозрелая особь... пойманная давным-давно... Ах, дело было в Малиопии, я пить хочу, во рту как в попе-и-ик!..
Его придушил приступ неизвестной науке рыкоты, и он как-то меньше ростом стал, что ли.
— Рукопись... прочтите... не пожалеете... — прокряхтел он из последних сил. — А я уж пойду, пока не поздно.
Он явно собирался отдать концы.
— Ну-ну, дедок, — подбодрил его Майор. — Спокуха!.. Не хватало еще, чтоб вы так, за здорово живешь, взяли и смотались... Волков бояться...
— Да уж... — тяжко вздохнул старикашка. — Я, пожалуй, все же пойду... ведь у меня острый дерьмотит!..
И, отбросив манускрипт, он отмочил великолепное сальто назад прогнувшись и шмякнулся по другую сторону дыры. Заскрипели весла в уключинах, и раздалось пение бурлаков на Волге в исполнении хора сорванных голосов, орущих благим матом, а потом все стихло... кроме гнетущего плеска Жюлевой крови, бившей ключом из проточины внизу стены.
— За работу, братцы! — встрепенулся Майор. — Не дадим утопить себя в подземелье, как слепых устриц.
Он взялся сдирать со стен обвислый дерьмотин и сваливать тряпье вместе с деревяшками вдоль опорных столбов.
Товарищи по битвам лихорадочно помогали ему, ни о чем не спрашивая. Через пятнадцать минут груда бросовых стройматериалов двухметровой толщины почти сравнялась по высоте с прорехой. Майор щелкнул зажигалкой, поджигая эту кучу разношерстных предметов.
Читать дальше